этого она не могла отвести глаз. Он безжалостно гнал гвардейца по арене, двигаясь с грацией и уверенностью. В нём было нечто дикое, свирепое и прекрасное. Она была бы счастлива понаблюдать за ним подольше, но через несколько мгновений он опрокинул своего противника на спину, приставив острие ятагана к горлу мужчины. Раздались радостные возгласы, и Агасси поднял охранника на ноги.

Поверженный гвардеец увидел Наиме, когда встал, и, должно быть, сказал об этом, привлекая к ней пристальный взгляд Агасси. Выражение его лица исказилось как раз перед тем, как Тарек на полной скорости врезался в него, обхватив руками талию Агасси и отбросив его назад. Они сцепились, Агасси пытался просунуть руки под Тарека, чтобы оттолкнуть его. Но янычар извернулся и, обхватив его ногу, повалил на песок.

Радостные возгласы и смех поднялись, как у воющей стаи учеников. Наиме прижала пальцы ко лбу. Визирям, по-видимому, было достаточно, поскольку они двинулись к туннелю и Наиме. Проходя мимо неё, они вежливо поклонились, но на их лицах отразилось презрение к явному оскорблению. Её гнев усилился, и в то же время надежда угасла. Если они не уважали его, то не захотят вести с ним переговоры.

Тарек поднял своего хозяина на ноги. Агасси вскинул руки, заставив замолчать кричащих охранников.

— Вряд ли это честная победа, если я отвлекся, — объявил он, указывая на неё, что привлекло всеобщее внимание к ней.

На арене воцарилась тишина, как будто кто-то наложил заглушающее заклинание.

Пока он шёл к ней по песку, она старалась сделать вид, что его оголенность её не смущает. Ей пришлось изобразить свирепый взгляд, чтобы не уставиться на него с голодным благоговением, несмотря на свой гнев. Он был совершенством, куда бы она ни посмотрела. Его тёплая золотистая кожа блестела от пота, мускулистое тело доказывало, что такого рода упражнения были для него обычным делом, а небрежная усмешка отметала напряжение. Его волосы были выбиты из заколки, наполовину убраны с лица в маленькие косички и собраны на затылке, остальные оставлены свободными. Они падали ему на затылок, гораздо длиннее, чем мужчины Тхамара держали свои.

Быстрым, отработанным движением он вложил ятаган в ножны и приблизился. Наиме забыла о его ране, но о ней напомнила запятнанная кровью повязка, обмотанная вокруг его предплечья.

— Принцесса-султан, — раздался глубокий голос Башира Айана позади неё, отвлекая её внимание от Агасси.

Стражники, пытаясь найти выход, пихали друг друга, шаркая к выходу, где стояли Наиме и Башир. У Башира были красные глаза, и он был взъерошен. Его одежда тоже была в беспорядке, что было на него не похоже. Наиме почувствовала укол раскаяния. Он поднял руку, и люди, пытавшиеся проскользнуть мимо него, остановились, сбившись в кучу.

— Командир. Покончи с этим, — приказала она. — Я ожидаю, что такое больше не повторится.

— Конечно, — сказал он, его голос уже был пропитан силой, тёмные линии прорезали его радужки.

Он поклонился, затем прошёл мимо неё и встал у стены. Он выкрикивал приказы, и магия, которую он вложил в свой голос, заставила всю арену задрожать, песок сдвинулся. Агасси в тревоге остановился, упираясь ногами, когда арена закачалась под ними. Он посмотрел на Башира с уважением.

— Агасси, — сказала Наиме со всей властностью, которой одарила её мать, — могу я поговорить с вами?

Его ухмылка исчезла. Он перепрыгнул через низкое ограждение в проход. Она посмотрела направо, где её служанки съёжились, пристыженные и уставившиеся себе под ноги.

— Вы можете искупить свою вину, вымыв полы в приёмном зале, — приказала Наиме.

Они поклонились в унисон, затем поспешно ушли, выглядя почти расслабленными. Возможно, ей следует вымыть ими полы, чтобы напомнить о надлежащем поведении.

Люди Башира быстро построились на арене, и он зашагал перед ними, командуя серией мучительно медленных отжиманий, в то время как песок двигался и перекатывался под ними. Наиме развернулась, подавив желание ещё раз взглянуть на Агасси, и зашагала по туннелю туда, где он переходил в арки с колоннами, ведущими во внутренний двор и конюшни.

Его ботинки царапали по песчаному камню, когда он бежал трусцой, чтобы догнать её. Наиме остановилась в арке, где колонны и стены закрывали охранникам обзор на них двоих.

— Это незаметно, — сказал он, — но у меня такое чувство, что я вас расстроил.

Его полуночные глаза были яркими и дикими от энергии его борьбы, его лицо раскраснелось, дыхание всё ещё было учащённое. Он был достаточно близко, чтобы до него можно было дотронуться, и она сцепила руки перед собой. Это был предел её самообладания, и её взгляд скользнул с его свирепого выражения на его обнажённый торс. Наиме никогда не была так близко к мужчине, который не был полностью одет, за исключением Ихсана, когда он оправлялся от ожогов.

Она видела мужчин без кафтанов на полях, в доках. Но это было совсем другое дело. Он был другим. Воин, о чём свидетельствует множество шрамов на его золотистой коже. Наиме удивлялась им: тонкая линия поперёк груди, более толстая, короткая линия над рёбрами и длинная, изогнутая, которая исчезала в его сальваре. Каждая клеточка её кожи, казалось, была охваченным огнём.

Наиме оторвала взгляд от его тела и заметила Визирей, сгрудившихся у входа в главный двор. Они наблюдали за ними двоими, на лицах было написано подозрение.

— У вас есть одежда? — сказала Наиме, потрясённая тем, что была так поглощена разглядыванием его, что не учла тот факт, что скрывалась под аркой с полуобнажённым мужчиной.

— На мне есть одежда, — сказал он.

Её взгляд метнулся к нему, и стыд усилился, когда она увидела довольное выражение на его лице. Конечно, он знал о её внимании. Она так же явно пялилась на него, как и её служанки.

— Больше одежды.

Наиме старалась не показаться отчаявшейся, но слабый тембр голоса выдал её.

— Есть.

Он потянулся и провёл рукой по задней части шеи. На каменный пол между ними посыпался песок, и они оба посмотрели вниз.

— В будущем носите её. И воздерживайтесь от таких неуместных проявлений.

Наиме удалось обрести некоторое самообладание, как только она перестала смотреть на него.

— Что именно вы считаете неуместным проявлением, Принцесса-султан?