поисках кого-то.

Они направились в общественные покои дворца, где из приёмного зала открывался вид на дворцовое фойе, главный двор и входные ворота за ним.

Позднее утреннее солнце светило ярко, но недостаточно тепло, чтобы прогнать угрозу усиления зимы. На небе висели клочья серых облаков, а далёкое море представляло собой месиво из стальных пластин с белыми краями. Резкий порыв ветра пронёсся по двору, усиливая ощущение пустоты, когда они с Самирой спускались по ступенькам.

Охранники были расставлены по обе стороны от Утренних Ворот, а один — у входа в казармы охраны. Со стороны арены до них донеслись голоса, звон мечей и приглушённые приветствия. Похоже, командир Айана устраивал спарринги со своими людьми, за которыми ей иногда было интересно наблюдать. Отличные результаты спарринга были избавлением от махинаций дворца, в которых никто никогда не был по-настоящему победителем. Она наслаждалась физической реальностью этого, что резко контрастировало со всем тем временем, которое она проводила в своей голове.

Не было никаких признаков ни Агасси, ни его спутника, ни кого-либо ещё, кто мог бы быть одним из его людей.

Самира издала звук отчаяния. Она сосредоточила своё внимание на входе на арену. К ним направился мужчина, на что Самира и воскликнула. Его томная походка, как будто ему принадлежал весь мир, и короткие вьющиеся чёрные волосы выдавали его с головой. Джемиль Кадир.

Наиме уже однажды предупреждала его держаться подальше от Самиры.

Очевидно, этот высокомерный ублюдок не счёл нужным прислушаться к ней. Он остановился перед ними, отвесил Наиме самый беглый из поклонов, затем перевёл свой золотистый взгляд на Самиру. Была только одна положительная вещь, которую Наиме когда-либо говорила о Джемиле: когда он смотрел на Самиру, у любого наблюдателя не могло быть сомнений, что он считал её самым красивым созданием на Колесе.

— Привет, Искорка, — сказал он.

Он показался трезвым, по крайней мере, на этот раз.

— Джеми, — поприветствовала и умоляла его Самира одним словом. — Что ты здесь делаешь?

— Наслаждаюсь шоу, — он кивнул головой в сторону арены. — Но становится тоскливо, когда один и тот же человек выигрывает снова и снова.

— Кто выигрывает и в чём?

Наиме подавила желание встать между Джемилем и Самирой, которая будет несчастна, как минимум, один день из-за того, что ей придётся быть рядом с ним. Неужели ему плевать, какую боль он причиняет ей?

Джемиль перевёл апатичный взгляд на Наиме.

— Ваш новый друг из Саркума и его люди здорово выводят из равновесия большую часть вашей гвардии всю первую половину дня, и он почти не проявляет признаков усталости.

Он молча смотрел на неё, давая ей время переварить его слова и их значение, чтобы вызвать её гнев.

— Визири, которые забрели на арену, похоже, не наслаждаются зрелищем так сильно, как я.

Джемиль редко улыбался, но сейчас он улыбнулся, насмехаясь.

— Уверен, что вызывает у них кошмары о том, что они захвачены мародерствующим Одоканом.

Наиме едва сдержала проклятие.

Совет уже видел его окровавленным и растрёпанным, когда он прибыл, и теперь они наслаждались зрелищем его драки с её охраной. Возможно, она слишком поспешила оценить его иначе. Если он вообще не думал о своих манерах.

Наиме взяла Самиру под руку и сделала шаг, чтобы уйти. Самира воспротивилась, и когда Наиме взглянула на неё, выражение лица Самиры умоляло о разрешения. Наиме хотела бы приказать ей пойти, но Самира была взрослой женщиной. Она могла сама принимать решения.

— Как пожелаете, — сказала Наиме и оставила их одних.

По пути на арену она оглянулась только один раз. Джемиль подошёл вплотную к Самире и сказал что-то, чего Наиме не расслышала. Самира отвернулась. Гнев вспыхнул на коже Наиме, и она снова посмотрела вперёд, проходя под аркой в стене арены.

Камень образовывал над ней изогнутый потолок, расписанный фресками, изображающими кровавую историю арены. В прошлом она служила колизеем, но когда рабство было объявлено вне закона, бои гладиаторов тоже прекратились. Теперь она служила тренировочным залом для её стражи, Городской Стражи и в ряде случаев для армии Тамар.

Она вышла из туннеля под сиденьями арены. Дорожка тянулась в обоих направлениях и огибала центральную открытую яму. Она кишела гвардейцами, перегнувшимися через низкую каменную стену, отделявшую арену от конюшен и прохода, некоторые рассыпались по возвышениям, подбадривая и выкрикивая насмешки.

Джемиль правильно доложил. Пятеро Визирей её отца стояли вместе на дорожке слева от неё, перешептываясь друг с другом и бросая уничтожающие взгляды на происходящее в центре арены.

Наиме прищурила глаза, увидев небольшую группу своих служанок, сгрудившихся в нескольких шагах справа от неё. Они с женским восхищением таращились на двух мужчин, которые в данный момент спарринговали. Когда она остановилась между двумя группами ликующих гвардейцев, они посмотрели на неё, потом ещё раз и, не сказав ни слова, поспешили к арке позади неё и обратно на территорию дворца.

— Стоять, — сказала Наиме, когда последний попытался проскользнуть мимо неё.

Он повиновался, его глаза округлились, а челюсть сжалась.

— Где командир Айана?

— Не на службе, — ответил он. Затем добавил: — спит.

— Приведи его сейчас же.

Она могла бы послать ему команду с помощью своей магии, если бы захотела, но сделать это с кем-то, кого она не могла видеть, было большой тратой её энергии, которой у неё осталось мало после долгой ночи, проведённой в комнате её отца.

— Да, — гвардеец нырнул в сторону.

Двое дерущихся мужчин были раздеты по пояс, что, вероятно, и стало причиной бесстыдного разглядывания её служанками и возмущения Визирей.

Несмотря на её собственный гнев из-за нескромности и зрелища, она не могла винить своих женщин за то, что они наблюдали. Тренировки и спарринги, которым обучал командир Айана, были гораздо более структурированными и, безусловно, требовали, чтобы его люди были в форме. Тхамар был мирным со времён Разделяющей Войны, и, сосредоточившись на том, чтобы рожать детей с помощью могущественной магии и вкладывать ресурсы в их обучение, они отошли от боевых искусств.

Она не собиралась наблюдать достаточно долго, лишь хотела убедиться, что на ринге действительно был Агасси. Вместо