глаза. Беда. Красивый мужчина, который знал, что он красив, который знал, что привлёк её внимание. Это не принесёт ничего, кроме неприятностей.

ГЛАВА 10

Утром, в день заседания Совета, Макрам наблюдал за Принцессой-султан. Она шла рядом со своим отцом к Залу Совета. Было ли это из-за её близости к воздуху, что она, казалось, больше плыла, чем шла? Он наблюдал то же самое в конюшне накануне. Её двоюродный брат шёл с противоположной стороны от Султана, но Макрам лишь мельком взглянул на Ихсана, прежде чем снова сосредоточился на Принцессе-султан. Выражение её лица было замкнутым, что было совсем не похоже на бурную смесь гнева и смущения, которые были на её лице, когда он оставил её накануне.

Макрам вздохнул и потёр глаза. Она снова была спокойной и собранной. Её волосы и одежда были в идеальном порядке. Он же, с другой стороны, чувствовал себя так, словно стоял на краю обрыва, ожидая, столкнёт ли она его с него. Не было никаких сомнений, что теперь она знала, кем он был. Но она не объявила о нём и даже не заговорила об этом. Нет, вместо этого она мучила его долгими взглядами, которые каким-то образом содержали распутный жар и забывчивую невинность. Перепалка и последующая потеря самообладания из-за её обвинений сделали достаточно, чтобы ослабить его сдержанность, но притворство невежественным перед её беззастенчивой оценкой почти свело его с ума.

Макрам оторвал свои мысли от вчерашней стычки, от образа её прекрасных тёмных глаз, опущенных ресниц, когда она пыталась скрыть свои взгляды, пока он одевался. Её глаза… тёплые, карие с карминовым оттенком. Как корица, или…

Он выругался себе под нос. Тарек взглянул на него, но Макрам ничего не стал объяснять, заставив себя смотреть на Султана, а не на неё. Султан наклонил голову, чтобы что-то сказать, когда троица проходила мимо ниши, где ждали Макрам и Тарек. Макрам не мог его слышать, но ни его дочь, ни племянник, казалось, не были довольны тем, что он сказал.

Тарек прислонился к стене, стоя напротив него. Они оба укрылись в нише напротив Зала Совета. Он чистил изогнутым кинжалом под ногтями, и этот почти незаметный звук мог свести Макрама с ума. Когда Макрам резко взглянул на него в десятый или одиннадцатый раз, Тарек перевёл взгляд на Макрама и поднял брови.

— Всё ещё злишься, Агасси Эфендим?

Тарек направил острие ножа в сторону Макрама.

— Опусти эту чёртову штуку, пока я не пырнул тебя ею, — сказал Макрам.

— Не веди себя со мной как осёл только потому, что ты принимал глупые решения. Я здесь только для того, чтобы таскать твои сумки, помнишь?

— Может быть, я освобожу тебя от этих обязанностей, когда мы вернёмся.

— Никто другой не захотел бы занять моё место, но поступай, как тебе нравится. Ты же знаешь, я предпочитаю казармы дворцу. Кроме того, я думаю, что ты ведёшь себя неразумно.

— Вполне разумно избавиться от сенешаля, который не очень хороший сенешаль, — сказал Макрам.

Султан вошёл в зал, и Макрам оттолкнулся от стены алькова. Двое их стражников стояли в нескольких шагах от них и обсуждали тонкости употребления арака в больших количествах.

— Я о Принцессе-султан. Она пыталась помочь тебе, — Тарек вложил кинжал в ножны, висевшие у него на поясе.

— Помочь мне? Она назвала нас варварами. Она сказала, что я вёл себя оскорбительно и унизил себя. Унизил себя, победив её дворцовую стражу, — голос Макрама превратился в бормотание. — Невероятно.

Её оценивающих взглядов было недостаточно, чтобы успокоить его самолюбие в ответ на её комментарии.

— Ты злишься, потому что она красива и не влюбляется в тебя, как ты привык с женщинами, — Тарек вздохнул. — Что является ещё одним доказательством того, что она умна.

— Спасибо тебе за твою оценку, — Макрам бросил злобный взгляд на своего друга.

Женщины не влюблялись в него. Многие считали его красивым, некоторые даже симпатизировали, но никто не считал его достаточно красивым, чтобы компенсировать магию в его крови. Она же продолжала смотреть на него, даже после того, как узнала, кто он такой. Даже после того, как он был настолько глуп, что потерял самообладание и контроль прямо у неё на глазах. Пустота и звёзды, как она смотрела на него.

Макрам сжал руки в кулаки, затем потряс ими, пытаясь избавиться от избытка энергии и безумных мыслей. Раньше он никогда не испытывал потерю самообладания. Никогда, пока она не лишила его этого аргументированным трёпом языка и жадными взглядами.

Тарек пожал плечами.

— Я думаю, тебе следует прислушаться к ней. Она знает двор лучше, чем ты, Визирей, разногласия и союзы. Зачем преодолевать такие опасности без проводника, если в этом нет необходимости?

— Потому что она властная и высокомерная.

И красивая, и умная, и он не мог позволить себе того, о чём думал. Он пригласил её прокатиться с ним, как будто она была простой деревенской девушкой. Она выставила его дураком, даже не желая этого.

Дыхание Тарека вырвалось в беззвучном смехе.

— Твоя уязвлённая гордость даёт о себе знать. Это, вероятно, также запрещено в Тхамаре.

— Я когда-нибудь упоминал, как сильно я тебя ненавижу? — спросил Макрам себе под нос.

— Часто. Должны ли мы пойти? — Тарек указал на Зал Совета. — Представь, как она тебя разнесёт, если ты опоздаешь на встречу с её отцом.

Он неторопливо прошёл мимо Макрама, бросив свой кинжал стражникам, когда один из них указал на него.

Они вошли в Зал Совета вместе, шагая в ногу. Непосредственно перед тем, как они вошли в зал, там было много разговоров, но всё стихло, когда все повернулись к ним. Макрам насчитал двадцать человек, рассевшихся вокруг на скамьях, расставленных вдоль стен в три ряда от двери до помоста, на котором восседал Султан. Единственный человек среди собравшихся, который стоял, был Великий Визирь, но когда Макрам и Тарек достигли середины зала, Принцесса-султан встала и поклонилась своему отцу. Макрам воспринял это как намёк остановиться на месте.

— Султан, Великий Визирь, господа члены Совета, для меня большая честь представить вам Шехзаде Макрама Аттарайя из Аль-Нимаса, младшего сына