задумчиво произнес её отец.

Наиме сделала глубокий вдох, чтобы успокоиться. Его разум был не просто повреждён десятилетиями открытия разумов других людей, он также хранил их воспоминания. Иногда одного слова было достаточно, чтобы отправить его в совершенно другую жизнь, и страх или усталость были ключами, открывающими двери для таких эпизодов.

Он начал медленно кивать, возвращаясь к своей ходьбе.

— Да, — сказал он, наконец, и триумф распространил возбуждение по её телу. — Завтра. Созывай Совет.

Её восторг угас.

— Ты бы не предпочел сначала встретиться с ним наедине? Ты всегда был таким талантливым знатоком людей, я подумала, что ты, возможно, захочешь поговорить с ним, не отвлекая Совет.

Без того, чтобы Кадир накормил его ложью и исказил правду.

— Нет. Так или иначе, с ними придётся проконсультироваться, и им придётся согласиться с условиями. Ты же знаешь, как я устал за последнее время. Лучше выложить всё сразу.

— Конечно, отец, — сказала Наиме.

Он кивнул, но продолжал наблюдать за ней. Как она вообще сможет убедить их согласиться с условиями, если эти дураки даже не захотят их слушать?

— Что тебя беспокоит? — спросил он.

Ещё два оборота назад на этот вопрос можно было бы ответить, но не теперь. Когда-то он был тем, кому она рассказывала обо всех своих бедах. Сейчас он был причиной большинства из них, и ему нельзя было доверять остальное. Одиночество тяжким грузом легло на её плечи.

— Последние несколько дней были долгими, — честно призналась Наиме, — и я очень устала.

— Потому что ты не ешь так часто, как следовало бы, и не отдыхаешь, когда тебе это нужно, — пожурил он.

По крайней мере, эта речь была привычным утешением.

— Иди, сделай и то, и другое. Мне не нужно, чтобы ты сидела здесь, уставившись на меня и заламывая руки.

Он махнул рукой, отпуская её, и Наиме встала и подошла к нему.

Она поцеловала его в щёку.

— Хотя бы позволь мне раздвинуть шторы. Ты не зарывающийся в землю маг. Тебе нужно солнце.

Он бросил на неё сердитый взгляд, но кивнул. Наиме жестом подозвала сенешаля, который покинул свой пост у двери и прошёл через гостиную, на ходу раздвигая шторы.

— Я скоро вернусь, — сказала Наиме.

Отец кивнул, а затем отвернулся к окну. На виду возвышалось древнее, засохшее фиговое дерево. Это было любимое место её матери в саду, где она сидела в тени и читала. Они праздновали печали и победы под его ветвями. Дерево умерло вместе с ней, и ни Наиме, ни её отец не могли вынести мысли о том, чтобы срубить его.

Наиме оставила его наедине со своими мыслями, и Самира присоединилась к ней в холле. Сенешаль закрыл за ними дверь.

— Что тебя на самом деле беспокоит? — спросила Самира.

— Всё, — сказала Наиме. — Давай пойдём и сообщим Агасси, что мой отец увидится с ним завтра. Полагаю, нам следует послать кого-нибудь, чтобы сообщить об этом и Великому Визирю.

— Ты забыла сообщить ему раньше, — предположила Самира.

— Я не думаю, что на этот раз это было бы разумно. Я пошлю кого-нибудь другого сделать это, чтобы мне не пришлось смотреть на него.

За последние несколько дней она видела Кадира больше, чем обычно видела его за пол сезона, и это её утомляло.

— Но ты передашь сообщение Агасси, — лукаво сказала Самира, — чтобы посмотреть на него.

Наиме искоса посмотрела на неё.

— Мне разрешено смотреть, — решительно сказала она.

Она была не единственной. Она была свидетелем того, как её служанки и другие женщины в приёмном зале пялились на него или терпели неудачу в своих попытках этого не делать. Отчасти это было связано с тем, что он выглядел совсем не так, как кто-либо другой, с родословной Одокан, столь очевидной в его чертах. Отчасти это было связано с тем, что он был новым лицом. Но простой факт заключался в том, что этот мужчина был мрачно красив и притягателен. И на него гораздо приятнее смотреть, чем на кого-либо другого во дворце.

— Да, но я не уверена, что когда-либо видела, чтобы ты смотрела с такой… увлечённостью, — Самира рассмеялась, когда Наиме натолкнулась на неё с упрёком.

— Я нахожу его интересным, — сказала Наиме. — С ним легко говорить. Кроме того, даже ты, должно быть, считаешь, что на него стоит посмотреть?

Самира слегка грустно улыбнулась, как всегда, когда ей было не до этого, и Наиме пожалела, что вообще упомянула об этом. Любовь мага Пятого Дома часто была всепоглощающей, и это было верно в отношении Самиры, даже если человек, которого она любила, не заслуживал её и был навечно недосягаем.

— Он думает, что на тебя тоже стоит посмотреть, — сменила тему Самира, в уголках её медовых глаз появились морщинки. — Он не мог оторвать от тебя глаз в зале гильдии. Видела бы ты его лицо, когда закончила с Великим Визирем.

— Я видела.

Тёплая, неохотная гордость разлилась по её груди. Не потому, что он смотрел на неё, а потому, что было ощущение, будто он истинно видел её. Мужчины смотрели на неё. Так было всегда. Она знала, что красива, так же, как и знала, что она женщина и принцесса. Это было не то, чем она гордилась, это было то, что можно было использовать как инструмент. Этому её научила мать. Она также научила её, что это будет мимолетно, что у неё должны быть другие активы и инструменты в распоряжении, когда красота неизбежно увянет, иначе она рискует потерять веру в себя, потеряв единственный дар, которым она действительно обладала. Он увидел что-то ещё, кроме её внешности, а это, по её опыту, было редкостью.

— Охранников нет у покоев Агасси, — сказала Самира, указывая в конец коридора. — Может быть, они снаружи? Я слышала, что остальные их люди прибыли прошлой ночью.

— Мы проверим, и, если это не так, я пошлю кого-нибудь отыскать их.

Хотя она была бы рада возможности снова поговорить с ним. Она не солгала о том, что устала, и ей не хотелось прочесывать территорию дворца в