И в душе Клары вспыхнула гордость, что с ней редко случалось. Да, это правда. Может, она и впрямь не полная неудачница? Она с такой легкостью считает собственные ошибки, так, может, стоит попытаться сосчитать и успехи? Вот и в фирме «Харрис и сыновья» вряд ли стали бы просить ее вернуться, если бы не были уверены, что некоторые вещи она действительно умеет делать очень хорошо.

– А знаете, я ведь уже начала понемногу разбираться в документах, все детские дела рассортировала и составила новые, более подробные отчеты о детях, – неожиданно похвасталась она.

– Это вы правильно сделали!

– И двоих записала на экзамен «11+», и все дети теперь ходят в библиотеку… и у нас собственное пианино появилось!

– Да уж, это ваше чертово пианино! – усмехнулся Айвор.

– И с Джулианом у меня тоже очень хорошие отношения. Ведь не каждый день удается с человеком хорошие отношения установить, правда? Джулиан – это тот солиситор. Ну, мистер Уайт. У него еще такая чудесная собака! Я этого пса просто обожаю.

Айвор встал и подошел к окну. Теперь в темноте она совсем не видела, какое у него выражение лица. Странно, до чего все-таки в сельской местности темные ночи, подумала она, гораздо темнее, чем в Лондоне. Темнота по-прежнему вызывала у Клары воспоминания о затемнениях, когда приходилось больше полагаться не на зрение, а на остальные чувства.

Какое-то время Айвор молчал. Потом сказал:

– В общем, я за вас рад. А теперь, если не возражаете, я хотел бы снова вернуться к работе.

Когда Клара добралась до дома и заглянула к девочкам, Морин уже невинно посапывала в своей постели рядом с пристроившейся к ней под бочок Пег.

* * *

Обычно в Грейндже дней рождения не праздновали. Их слишком много, объяснил Кларе Алекс. Слишком много, чтобы причинять себе лишние хлопоты, – подумала она, и ей стало грустно. И хотя ее собственные родители тоже ее дни рождения никогда не отмечали, но и в школе-интернате, и в фирме «Харрис и сыновья», и в семье Джуди это событие никогда не проходило незамеченным.

С Майклом ей довелось отпраздновать свой день рождения только один раз. Правда, в тот день он не смог получить увольнительную, но через неделю, в воскресенье явился: Сегодня мы идем танцевать! И они без конца целовались – и в клубе, и за его пределами, и держась за руки на крыше дабл-декера – и обещали друг другу в скором времени чудесный отпуск…

Сладкие воспоминания.

Однако придумать, как лучше отметить четырнадцатилетие Морин, Клара оказалась не в силах. А когда она сказала, что Морин могла бы пригласить кого-то из своих школьных друзей, девочка так и уставилась на нее.

– Да вы что? Смеетесь? Сюда же никто и прийти-то не захочет!

Только не теряй самообладания, ведь она именно этого добивается.

– Почему же не захочет?

– Потому что это не дом, а помойка, вот почему!

Удар был болезненный, на что, собственно, Морин и рассчитывала. Ведь Клара, решив остаться в Грейндже, постоянно все в доме начищала и намывала, полировала и переставляла мебель – в общем, наводила уют. А теперь, когда у нее установилось перемирие с ближайшим соседом, Айвор то и дело приносил в Грейндж то новые диванные подушки, то коврик, то новые занавески. «Это просто остатки и образцы», – говорил он. В итоге Клара, немного сэкономив, сумела даже вызвать трубочиста, и тот прочистил камин, так что теперь они могли его затопить, собираясь в гостиной. Живой огонь в камине согревал, казалось, весь дом, да и смотреть на него было очень приятно.

– Речь ведь не о том, где именно собраться, а о возможности приятно и всем вместе провести время.

– Вместе! – с усмешкой сказала Морин. – Да меня же там все ненавидят!

– Глупости какие! – засмеялась Клара, но Морин, похоже, говорила серьезно.

* * *

Клара предложила испечь именинный торт, но Морин только нос воротила. Презрение Морин к кулинарным талантам Клары было поистине убийственным, хотя, возможно, и справедливым. В Лондоне Клара вполне благополучно существовала, питаясь консервами, яйцами и тостами, а по пятницам баловала себя фиш-энд-чипс. Здесь же все приходилось делать самой и зачастую буквально из чего придется, и при этом кое-какие из оказавшихся в наличии овощей представлялись Кларе столь же загадочными, сколь и неаппетитными.

Но вскоре она все-таки сумела уговорить Морин вместе испечь на ее день рождения пирог, точнее хлебный пудинг из оставшихся сухих корок. Морин обладала удивительным, совершенно инстинктивным талантом к кулинарии, и как-то так получалось, что результаты ее усилий всегда пахли весьма аппетитно, да и выглядели не так уж плохо.

Когда после ланча внесли «именинный пирог», дети воткнули в него свечи и спели «С Днем рождения тебя», но Морин только покраснела и нахмурилась.

Пег подарила ей собственноручно нарисованную картину: все их домашнее хозяйство, а в центре Морин и Клара, держащиеся за руки. Впрочем, Морин тут же умерила всеобщие восторги: «Спасибо, Пег, но на нас это ни чуточки не похоже». Это было жестоко, потому что Пег старалась изо всех сил.

Зимнее пальто, которое купила ей Клара, было, конечно, не от Дороти Перкинс, о котором так мечтала Морин, но выглядело на самом деле почти таким же. Морин даже губу закусила, но все же сказала: «Вряд ли оно будет на мне нормально сидеть».

Господи, ну почему она не может быть просто благодарной? Клара чувствовала, что уже с трудом сдерживается, когда в дверях вдруг появилась миссис Кардью. В меховом палантине и на высоких каблуках она выглядела так великолепно, словно собралась на бал.

– По-моему, Морин, ты очень любишь засахаренный миндаль, – сказала она, – иначе во время последнего визита к нам в хирургию ты не набрала бы целую горсть этого лакомства, стоило доктору к тебе спиной повернуться.

На Морин было жалко смотреть; казалось, ей больше всего хочется, чтобы пол разверзся и поглотил ее.

– Так вот я специально для тебя приготовила целую коробку.

Морин дрожащими руками взяла подарок и смиренно поблагодарила.

– Не каждый день человеку четырнадцать лет исполняется, – сказала миссис Кардью и посоветовала: – Ты только непременно со всеми поделись.

Морин кивнула и тут же куда-то исчезла, а миссис Кардью с недовольным видом провела пальцем по кухонному столу и нахмурилась, изучая щербатые тарелки. Казалось, даже хлебный пудинг осел под ее неодобрительным взглядом.

– Ну ладно.

– Что – ладно? – не поняла Клара.

– Ладно, я помогу детям с музыкальными занятиями. А еще я слышала, что двое ваших будут сдавать экзамен «11+»?

– Да, мы