Тилль учел свои ошибки и для следующей пробы взял кусок поменьше и срезал его подальше от корней. Вышло тоже неважно, но куда лучше первого. Третий и четвертый выглядели еще аккуратнее, а вот с пятой попытки Тилль отхватил слишком много и теперь любовался на проплешину на виске. Ходить ему лысым, здесь и гадать не нужно.

После его очередного промаха в дверь робко постучали, а кот тут же вскочил со своего места и начал жалобно скрестись и завывать. Меньше всего Тилль хотел встречаться с кем-то и разговаривать, но не оставлять же здесь голосящего кота?

Под дверью стояла Белокосова с очередным листом в руках. Она быстро взглянула на Тилля, подавила смешок и слишком усердно отвела взгляд от его головы.

— До сих пор глумитесь? – устало спросил Тилль.

— Вы над собой поработали больше, чем мое заклинание, — упрямо ответила она и протянула свой лист. – Здесь новое, оно должно вернуть все как было.

— Хватит с меня экспериментов.

— Я учла ошибки и все исправила! – вспылила Ярина.

Тилль скосил взгляд на строки на старофейском и заметил над ними транскрипцию на норнгском. Вот, значит, какие ошибки она учла! И начиналось заклинание не с призыва к Отцу Небесному, а к Лесу.

— Оно сработает, как надо, я уверена! – продолжала настаивать она. – В конце концов, вам вашими же стараниями уже нечего терять.

— А голова?

Тилль вздохнул и посторонился, пропуская Ярину в комнату. Она робко вошла и осталась мяться рядом с порогом. Даже суровым рудским барышням неудобно заходить в мужские спальни. Тилль про себя ухмыльнулся и отошел от нее на почтительное расстояние. Наверное, стоило бы спуститься в гостиную, но там он у его возможного позора будет куда больше зрителей.

— Голову вам мою тоже не жаль, значит, — подытожил он, так и не дождавшись ответа от Ярины. По привычке запустил пальцы в волосы и сразу же одернул. Те после стрижки казались колючими, а кожа головы – неприятно горячей.

— Заклинание безопасно! – вспылила Белокосова. – А если так переживаете за свои прекрасные кудри, то можете вначале испытать его на мне.

Тилль изогнул брови и отвернулся от нее. Кажется, он окончательно сошел с ума, если до сих пор сжимает в руках лист с этими строчками. Но никаких опасных слов там не содержалось, все те же травы-цветочки и загадочный возврат реки к истоку. Несуразица какая-то.

Он сделал еще шаг назад и случайно заметил свое отражение. Прическа выглядела как побитая молью шуба, поэтому Тилль вздохнул и начал зачитывать строки, по капле добавляя в них магию. Та снова закружилась рядом с ним и обдала теплом, от нее расходился приятный травяной запах и ощущение чего-то забытого и родного.

На последнем слове заклинания ощущение усилилось, затем стихло. Первым делом Тилль поглядел на Ярину. Та гордо вскинула подбородок и скрестила руки на груди, явно довольная своей работой. Несмотря на это к зеркалу Тилль подходил с опаской. Мало ли, что там снова произошло. Вдруг у него теперь рога на голове? Или остаток волос таки перекрасился в нужный рыжий?

Но нет, цвет вернулся к прежнему, темному, с каштановым отливом, зато волосы уже привычно достигали лопаток и не топорщились клоками.

— Убедились? – самодовольно поинтересовалась она.

— Пока что счет один – один, — заметил Тилль. – И на новые эксперименты у меня сил не хватит.

Здесь он не врал: руки действительно подрагивали от слабости, а из носа потекла кровь. Вроде бы ничтожный расход магии, а все равно сказался. В такие моменты хотелось выть от беспомощности и своей никчемности.

Ярина неуверенно топталась рядом, затем протянула ему платок.

— Извините, не думала, что так выйдет, — тихо произнесла она.

— Пустое, — отмахнулся Тилль, но платок забрал. Не хлюпать же носом при барышне? А кровь никак не останавливалась, хоть и не лила потоком. – Будем считать это платой за мою тягу к экспериментам. Астрид тоже сочиняла заклинания?

— Насколько знаю, нет. Только переводила. – Ярина вздохнула и прошлась по комнате, видимо, это помогало ей думать. – За это могли дать государственные награды?

— Почему бы и нет? – Тилль остался стоять у стены, от которой было удобнее наблюдать за Белокосовой.

Она так очаровательно прикусывала губу, когда думала, еще щурилась, теребила рыжеватые локоны, что хотелось смотреть и смотреть. Красивая девушка, хоть и язва.

— Заклинания, — продолжил он, — крайне высоко ценятся. Зачаровать тот же движетель для мобиля несложно, пусть и затратно, а вот составить для этого подходящее заклинание – целая наука. Те, которые я видел, были напечатаны на пяти листах. Чары, что накладывали на этот дом, думаю, и того длиннее.

— Но это глупо! Старые заклинания обычно не длиннее песни. Точнее, я думаю, что все песни изначально были заклинаниями, а потом люди их исказили, переделали, убрали какие-то важные элементы и все стало иначе. Встречались и растянутые, но куда реже.

Тилль пожал плечами. Такую теорию он тоже слышал, но не особенно верил. Но то, что рифмованные и выдержанные в определенном ритме заклинания работали лучше – знал по себе.

— Ладно, — вдруг остановилась Ярина, — это все неважно. Интересное другое – вы оказались правы, когда спрашивали, на какое правительство работала госпожа Вильхофф, оказывается, минимум на два.

— Опять вы за свое! Не только агентам дают награды!

— Тогда почему о ее достижениях не трубили газеты? И почему его нет в личном деле?

— Работай Астрид на спецслужбы, ее бы не стали официально награждать, тем более делать при этом снимки. Да и что за агент, которого два государства награждают? Против кого она выступала?

— Феев? – предположила она. – Потому и так их не любила?

Ответить на это было нечего, Тилль и сам не представлял, почему Астрид так не любит фейский народ. Но и в роли бравого бойца за род человеческий она представлялась слабо. По крайней мере, Тилль сталкивался с совершенно другими агентами.

— Знаете, если так любите тайны и заговоры, могу предложить вам вот это, — он порылся в сумке и протянул Ярине любовные романы. – Астрид ради них арендовала банковскую ячейку, вдруг найдете зашифрованное послание.

***

День выдался бесконечным, поэтому я с радостью вытянулась на кровати, стоило закончить с делами. Вымытые волосы устроила на полотенце, чтобы не намочить подушку, оставила себе