От этой мысли Касуми содрогнулась.

– Что с тобой, Касуми? Ты плохо выглядишь, – встревоженно спросил отец.

25

Подозрение, которое возникло у Касуми, когда она наблюдала, как муж танцует с Акико, настигало ее не впервые. После того как Тиэко язвительно предложила ей поискать любовницу Кэйити в близком окружении, Касуми мысленно перебрала всех женщин внутри семьи. Она вела себя как котенок, обнюхивающий комнату.

Она вспомнила лица родственниц. Но самой красивой среди них, той, что привлекала всеобщее внимание, была, конечно, она сама. Другие – сплошь дурнушки и простушки. А Кэй-тян не поддерживал близких отношений с ее родней, значит среди них искать не имело смысла.

В конце концов Касуми пришла к следующему выводу: «Наверняка Тиэко, когда говорила о близком окружении, предполагала, что мы много общаемся с родственниками. Из одного этого понятно, что она все придумала, просто пугала меня. Чтобы Кэйити, даже случайно, обратил внимание на одну из моих двоюродных или троюродных сестер? Это все равно как если бы он обратил внимание на девушку с улицы».

Касуми успокаивала себя такими мыслями, но в глубине души постоянно ворочались мрачные подозрения, которые не хотелось перебирать. Ведь все они касались Акико.

После двух танцев Кэйити и Акико вернулись на место. У Касуми не хватило смелости посмотреть на них, и она отвела взгляд.

Кэйити этого не заметил.

– Сестрица прекрасно выглядит. И не скажешь, что совсем недавно родила.

– Ну что вы все «родила, родила»! – со смехом перебила его Акико. – Услышит кто-нибудь.

– Говоришь так, будто сделала что-то плохое, верно, братец?

Масамити, не зная, что ответить, неловко улыбнулся.

– Ну что, попросим принести еду? – предложил Ититаро.

Но когда он обратился с вопросом к Касуми – она одна смотрела в сторону и теперь обернулась, – из глаз у нее выкатились слезинки.

Все застыли.

Касуми тут же взяла себя в руки и с улыбкой ответила «да», но выглядело это натянуто.

Ититаро, Кэйити, даже Масамити постеснялись спросить Касуми, чем она расстроена, поэтому за столом постепенно нарастало напряжение, и чем больше все старались веселиться, тем неуютнее становилось.

Их спасло очень вовремя начавшееся шоу. Прогремели фанфары, и на сцену вышел толстяк-конферансье.

– Счастливого Рождества, дорогие гости! Мы с радостью дарим вам это великолепное представление!

Конферансье отпускал глупые шуточки, но пришедшая веселиться публика с удовольствием смеялась.

Сегодня в ресторане собралось много политиков, бизнесменов, людей искусства с семьями. Обычно эти люди развлекались в «веселых кварталах», но раз в год, напоказ заботясь о семье, выступали щедрыми главами семейств. Подле них с недовольными дежурными улыбками сидели взрослые сыновья и дочери, которые предпочли бы провести Рождество в более занимательной обстановке.

Шоу оказалось довольно банальным. Традиционные танцы лучше смотрелись бы на театральной сцене, танцевальный дуэт в европейском стиле выглядел избито. Интересным оказался только исполнявшийся в финале праздничный китайский танец.

Первыми появились, размахивая красными бумажными фонариками, дети в красных одеждах; затем большая группа юношей с огромным зеленым драконом на бамбуковых шестах, ловко передавая извивающиеся движения гибкого тела мифического зверя, с бенгальскими огнями в руках спустилась в зал и змеей прошлась между столиками.

Касуми успела немного прийти в себя и решила делать вид, будто все хорошо, и скрыть свою боль, чтобы ничего не испортить. Сегодня вечером она должна хладнокровно наблюдать. И как только Кэйити после шоу пригласил ее на танец, она легко поднялась со стула и первая взбежала на сцену.

– Что это было? – с первых же шагов спросил Кэйити.

– Ничего особенного.

– «Ничего особенного»? А если честно?

Если не объяснить, Кэйити сразу разнервничается и рассердится.

– Ну ладно. Все просто. Я как пьяница, который выпьет – и сразу в слезы.

– Что-то я о таком не слышал.

– Не понимаешь? Молодая жена, собрались на праздник с родителями, все радуются, а она расчувствовалась и прослезилась.

– Значит, это слезы радости?

– Ну конечно!

– Тьфу, ты меня напугала. И все разволновались. Подумали, вдруг я над тобой издеваюсь.

У Касуми едва не вырвалось: «Еще как издеваешься». Она еле сдержалась.

Лицо Кэйити, которое она видела совсем близко, в снежных лучах зеркального шара, было обычным лицом ее мужа – простым, приветливым, немного легкомысленным. Никаких признаков жуткой тени обмана, но романтичный налет красоты тоже исчез. Касуми уже не понимала, какого Кэйити она любит на самом деле – плохого или хорошего.

26

Когда они перебрались в ночной клуб, чтобы продолжить праздник, тягостное впечатление от слез Касуми уже рассеялось, и все снова пришли в прекрасное расположение духа. Кэйити тоже успокоился, тревога развеялась, но наутро, едва он пришел на работу, его вызвал к себе тесть.

Кэйити сразу понял, что дело касается Касуми, и шел в кабинет, с трудом переставляя ноги. Он очень нервничал: Ититаро никогда раньше не вызывал его по личному делу.

В поведении тестя, который, стесняясь посторонних взглядов, провел Кэйити в угол приемной, проскальзывало несвойственное ему странное угодничество. На его счастливом, цветущем лице застыла робкая улыбка, какая бывает у служащего, просящего деньги у главы крупного банка.

– Прости, прости. Прости, что вызвал тебя во время работы.

Ититаро явно боялся реакции Кэйити.

Тот, глядя на улыбку начальника и низкие поклоны, посочувствовал: «Да, тяжело быть отцом дочери». Самое неприятное, что, если слишком надавить на зятя, достанется дочери, и, чтобы этого избежать, директор вынужден заискивать перед подчиненным. Поняв, в чем дело, Кэйити повеселел, слабость в ногах прошла, и он еще больше проникся к этому отцу-моржу.

– Я насчет Касуми.

– Да…

– Что с ней вчера случилось? Я прямо не знал, что и думать.

– Я тоже, – ответил Кэйити с очень обеспокоенным видом. – Ничего в голову не пришло.

– Она стойкая девочка, редко плачет.

– Когда мы потом танцевали, она мне вот что сказала…

И Кэйити подробно передал свой разговор с женой.

Ититаро внимательно слушал, скрестив руки на круглом животе, точно Будда. Постепенно его лицо разгладилось: объяснения, что это были «слезы радости», оказалось более чем достаточно.

– Вот оно что. Расчувствовалась, потому что родители и вся семья собрались после долгого перерыва? Возможно… Нет, уверен, что так и есть. Касуми еще совсем ребенок, в шутку заставляет других волноваться. Все понятно. Ты меня успокоил. Ведь она у родителей одна, и у нее одни родители. Я на тебя полагаюсь. Так мне спокойнее. Она капризная девочка, но прошу тебя…

– Конечно.

– Прости, что оторвал от работы. Я серьезно поговорю с Касуми.

– Нет, не нужно.

– Тогда ты с ней поговори. Только мягко, хорошо?

Ититаро