шляпы и маски – при желании можно было без больших затрат выпить и принарядиться, как это принято на Рождество. Под вечер город наводнили пьяные в колпаках и масках – многие выглядели так, словно обошли уже несколько кабаре: они двигались нетвердой походкой, обняв друг друга за плечи.

Но влиться в толпу не было для людей главной целью – им просто нравилось смотреть друг на друга.

– Ох, совсем затолкали! – цепляясь за Кэйити, воскликнула Касуми.

Когда она после долгого пребывания в одиночестве вышла вместе с мужем в город, впитала энергию людского потока, постоянная тоска улетучилась, и она уже ругала и жалела себя за глупые мысли.

– Куда! Не дави! – заорал Кэйити, прикрывая жену.

Такое проявление мужества вернуло Касуми немного счастья.

– Весело же! Все словно немного сумасшедшие!

– Какое-то дурацкое Рождество.

В универмаге у стены сияла огнями огромная рождественская елка, в витринах красовались традиционные олени и Санта-Клаусы, за стеклом соседнего магазина сани с впряженным в них оленем были развернуты к зрителям, и Касуми рассмеялась, глядя, как из-под них летит ватный снег:

– Того и гляди в аварию попадут.

Перед магазином дорогих аксессуаров толпились зеваки, – казалось, стеклянная дверь вот-вот треснет, и продавец внутри удерживал ее изо всех сил.

– Что там такое? – привстав на цыпочки, спросила Касуми.

– Сейчас посмотрю. – Кэйити бросил взгляд поверх голов и потянул ее за руку в сторону.

– Что там? Драка?

– Нет. Вроде в магазин зашла знаменитая кинозвезда. На что там глазеть? Глупо смотреть, как человек делает покупки.

Касуми кинозвезда совсем не интересовала, в толпе зевак ей делать было нечего, и она торопила Кэйити идти дальше. Тут ее пальцы задели запонку.

– Наверняка для брата такие же выбрал.

– Почему?

– Отец в таких вещах сторонник справедливости. Может, дизайн немного другой.

Форма у запонок была не классическая – современная, очень интересная: точно мостик, перекинутый между петлями манжеты.

Добравшись до нового здания отеля, Касуми сразу сдала пальто в гардероб. Вестибюль был переполнен: здесь назначали встречу гости, прибывшие на рождественский праздник, среди посетителей попадались иностранные туристы. Из большого зала ресторана доносилась музыка, в центре вестибюля возвышалась до самого потолка огромная рождественская ель, украшенная мерцающими гирляндами. Касуми надела специально заказанное к этому дню коктейльное платье жемчужного цвета, к нему – полученное в подарок на свадьбу жемчужное ожерелье. Она считала, что подаренная отцом кожаная сумка из Флоренции не очень подходит к наряду, но все же взяла ее с собой.

Касуми хотела немного привести себя в порядок, поэтому, бросив Кэйити только им понятную фразу: «На минутку скроюсь», отправилась в дамскую комнату.

Вернувшись, она увидела, что Кэйити у дальней колонны беседует с красивой женщиной в лиловом платье, которое подчеркивало ее прекрасную линию спины. У Касуми в груди снова неприятно потяжелело, сердце бешено заколотилось.

Женщина завела руку назад, и стала видна сумка – не совсем такая, как у Касуми, но тоже итальянская, из Флоренции.

– Неужели это моя невестка? – Касуми приблизилась, улыбаясь своим поспешным выводам.

Акико повернулась, помахала ей рукой и кивнула.

Глядя на нее, Касуми в очередной раз изумилась. Акико всегда была красива, но сейчас немного похудела, и в чертах проступило благородство. Подойдя, Касуми заметила в тени колонны Масамити.

– Как же хорошо! – Акико говорила оживленно, но тело ее оставалось расслабленным. – Я так давно не танцевала. С большим животом и выглядела плохо, и не могла. Танцевать втроем – муж такое разве выдержит? Роды были тяжелые, но все позади, теперь могу развлечься в свое удовольствие.

– Прекрасно тебя понимаю, – со значением произнесла Касуми и потянула брата за рукав.

– О! Смотрите. У Кэй-тяна такие же.

Как она и предполагала, брат тоже получил в подарок современные американские запонки, только другой формы. Масамити и Кэйити со смехом показывали друг другу манжеты рубашек.

– Родителей еще нет?

– Должны вот-вот прийти.

Тут они увидели, что к ним спешат отец с матерью.

– Вот вы где! А мы вас обыскались. Не подумали, что вы прячетесь за колонной.

– Папа, на минуточку. – Касуми, шутливо подмигнув, схватила мужа и брата за манжеты, выставила свою сумку. Акико тоже с пониманием поднесла сумку к запонкам Масамити.

– Понял, понял! Вы так благодарите за подарки! Запонки надели, сумки взяли с собой…

– Вещи ведь одинаковые. Никто не обидится, – заметила Каёри, одетая в старомодное кимоно с узорчатым подолом.

– Как я и говорил! Ну что, пойдем в банкетный зал.

Ититаро пришлось постараться, чтобы заказать для семьи удобный столик близко к сцене. Вокруг тарелок официанты разложили яркие хлопушки, колпаки из серебряной бумаги, маски, накладные усы и, непонятно для чего, пластмассовые игрушки в коробке – в частности, паровоз.

– Я решил заказать индейку. А что вы будете пить? Пожалуй, возьму-ка я горячий эгг-ног. Настоящий рождественский напиток, и он согревает.

Принесли напитки.

– А вы потанцуйте, – прищурившись, предложил Ититаро.

Для танцев отвели ту же сцену, и все танцующие оказывались на виду. Сначала под несколько мелодий станцевали супружеские пары – Кэйити с Касуми и Масамити с Акико, затем – Масамити и Касуми, а Кэйити и Акико вернулись за столик.

– И как ты себя чувствуешь в роли папы? – танцуя, спросила Касуми у брата.

– В общем-то, никак. Он еще на человека не похож, все спит, очень хорошо спит.

– Странное впечатление.

Закончив танцевать, они спустились в зал, а на помост поднялись Кэйити и Акико.

– Смотри, разминулись.

– Прямо как докладчики, один за другим выходим на трибуну.

Касуми с братом подсели к родителям.

В отличие от ночных клубов, здесь сцену заливал яркий свет. Снизу Кэйити и Акико казались очень высокими; оба двигались изящно – можно без преувеличения сказать, что выглядели они великолепно. Касуми потягивала «Манхэттен», рассеянно смотрела на них и думала: «Красивые». Оба с довольным видом ловко кружились в танце, за широкими плечами Кэйити появлялось на мгновение прелестное личико Акико, а после поворота опять возникало улыбающееся лицо Кэйити. В рассеянных лучах зеркального шара ослепительно вспыхивали его белые зубы, и тут же блики, точно снегом, осыпали обтянутые синим пиджаком плечи.

Внезапно у Касуми неприятно кольнуло сердце – ощущение, о котором она и думать забыла, – и кровь отхлынула от лица.

«Тиэко намекала на Акико! Я и подумать не могла, что это невестка… Когда я в тот раз была у нее дома, она сразу сообразила, что я собираюсь замуж за Кэйити. Это был зловещий знак. И еще Акико уверяла, что никому не сказала, но сразу после вечеринки сообщила отцу о нас с Кэйити. Такая догадливость и забота неспроста. Неужели Кэй-тян