– Миссис Кларк, – сказала я, чувствуя себя чрезвычайно глупо, – вас что-то тревожит? Хотите поговорить?

И мысленно поморщилась. Определенно, роль психоаналитика для призраков давалась мне из рук вон плохо.

Призрачная леди затрепетала, и в пыли на полу возникла надпись:

– Не называйте меня так!

От нее исходили холод и синеватое мертвенное свечение, так что руки у меня покрылись гусиной кожей. Зато читать послания в пыли можно было без труда, даже не прибегая к фонарю или свече. Которых у меня, кстати говоря, не было.

– Хорошо, как скажете, – согласилась я мягко. С призраками, как и с душевнобольными, спорить нельзя. – Как тогда вас называть? Оливия?

«Можно», – согласился призрак.

– Вы что-то хотели? – продолжила я осторожно. – Что-то, связанное с Терезой?

Догадка оказалась неверна. Я ощутила, как Оливия удивилась. Как будто она напрочь позабыла, что у нее вообще-то есть дочь.

– Сирил? – предположила я. Снова волна удивления. – Муж?

О, это слово вызвало реакцию. Еще какую! Взметнулась пыль, с полок слетели книги, парусами надулись шторы…

Ох уж этот артистический темперамент!

– Хватит! – рявкнула я, перекрикивая грохот. – Или я сейчас уйду.

Угроза возымела действие. Пыль улеглась. Книги, трепеща страницами, вернулись на места. Шторы обвисли.

Оливия уперла руки в бока.

Кхм. Надеюсь, на грохот не сбежится весь дом? Если меня застанут спорящей с неупокоенным духом, может получиться неловко.

– Час уже поздний, – напомнила я сухо. – Или давайте по существу, или я иду спать.

Невидимая сила выхватила сумку у меня из рук. В следующее мгновение призрачная миссис Кларк уже разглядывала траурный наряд, который я раздобыла с таким трудом, и морщила нос. То есть носа ее я, разумеется, не видела, как и рта, подбородка, лба и всего прочего. Однако могла поручиться, что добычу мою Оливия Кларк рассматривала с явным скептицизмом.

– Не нравится – отдайте. И вообще, некрасиво брать без спросу чужие вещи.

«Это мое!» – возмутилась Оливия.

– Уже нет. Шаль принадлежала вам, пока вы были живы. Кстати, зачем она вам сейчас?

Конечно, нехорошо с моей стороны было напоминать Оливии, что ее тело давно погребено в семейном склепе, так что мода для нее теперь – пустой звук. Но что поделать? Правда есть правда, как бы горька она ни была.

«Хочу увидеть его в гробу!»

Вот это я понимаю – любовь до гроба.

Я кашлянула.

– Как вы себе это представляете? Простите, но вы – призрак. К тому же вы не можете отлучаться из библиотеки, я правильно догадалась?

Вряд ли Кларки собираются похоронить дедушку в саду и под покровом ночи. Даже если кое-кто не отказался бы просто закопать его в компостной куче, приличия надо соблюдать.

Оливия поманила меня за собой и поплыла между стеллажами. В темноте библиотека казалась огромной и пугающей. Призрачная леди зависла рядом с очередным книжным шкафом, плотно забитым пыльными фолиантами, и ткнула пальцем в один из них.

Указание было недвусмысленным. Как бы ни вопила интуиция, что делать этого не следует, я протянула руку и вытащила указанный том. Он поддался с трудом, словно книги были поставлены слишком плотно… Или это рычаг!

Часть книг с тихим скрипом отъехала в сторону, открывая небольшую нишу. Призрак завис совсем близко, так что я смогла разглядеть странные символы и… череп.

Я отшатнулась и сказала твердо:

– Ни за что!

Оливия сложила руки на груди, недвусмысленно перегородив проход.

Я затравленно огляделась. Клялась ведь Этану, что не буду рисковать! Куда подевалось мое хваленое благоразумие?

– Насилием вы ничего не добьетесь. – Я старалась, чтобы голос мой звучал спокойно и твердо. – В конце концов, что мне помешает вынести череп отсюда, а после бросить его в компостную кучу?

Далась мне эта компостная куча.

Зато теперь понятно, отчего душа Оливии оказалась привязана к библиотеке. «Скорбящий вдовец» изъял голову покойной супруги и припрятал ее в потайном уголке, для верности запечатав магией… Мерзость какая!

Кстати, зачем ему это понадобилось?

Вряд ли он настолько тосковал по покойной – вспомнить хотя бы, в каком духе старик отзывался о своих женах. Допытывался о чем-то? Выяснял отношения? Но ведь не тридцать же лет!

– Он что же, с вами разговаривал? – сообразила я. – Хвастался, дразнил, изводил?..

Мучить покойную жену тем, что сам ты жив, здоров и благополучен, было вполне в духе Джозефа Кларка.

Она скорбно понурилась.

Я вздохнула, потерла лоб и попыталась зайти с другой стороны.

– С чего вы решили, что сможете зайти на кладбище? На освященную землю, к тому же днем…

Призрак взмахом руки отмела мои доводы и написала: «Вы – медиум. Вы поможете».

Я об этом пожалею. Наверняка пожалею…

В супружескую спальню я вернулась поздно. Прокралась в комнату, скинула платье, скользнула под одеяло… и чуть не взвизгнула, когда муж обнял меня и прижал к себе.

– Люси, где ты была? – проговорил он мне в макушку.

Я вздохнула. В минуты нежности я была для него Мэри, а Люси он обыкновенно звал меня или на людях, или когда был очень недоволен.

– Мы немного поболтали о женских делах, дорогой.

Не сознаваться же, что раздобыла себе траурный наряд – и тут же потеряла. Расставаться с ним Оливия отказалась наотрез.

– О женских делах? – повторил Этан, пытливо вглядываясь в мое лицо. Что он хотел там разглядеть? – Ты плохо себя чувствуешь? Волнуешься?

Я даже не сразу поняла, о чем речь. Рассмеялась.

– Нет-нет, я в порядке. Просто мне нужно новое платье.

Несколько мгновений он ошарашенно молчал, а после расхохотался.

– Женщины! Давай спать?

– Давай, – сонно согласилась я, поудобнее устраиваясь у него под боком.

Глава 4

Дразнящий запах жареного бекона коснулся носа и легко проник в мои сладкие грезы. Видение солнечного южного берега и плещущегося у ног моря сменилось куда более прозаичным, но оттого не менее приятным.

– Разве уже утро? – спросила я, не без труда продрав глаза.

Зимой трудно так с ходу определить, шесть часов, восемь или все десять.

Муж что-то увлеченно черкал в блокноте и между делом с аппетитом поглощал яичницу с беконом.

– Дорогая, я тебя разбудил? – сказал он, поднимаясь, чтобы поцеловать меня в щеку. – Прости.

– Ничего, – пробормотала я сонно. – Который час?

– Половина восьмого. Хочешь кофе?

Я про себя вздохнула. То, что я все еще рядом с мужчиной, который просыпается в такую рань, – лучшее доказательство моей к нему любви.

– Хочу. Есть новости?

Могла бы не спрашивать. По довольному виду Этана сразу ясно, что он вернулся с добычей.

– Несколько, – довольно усмехнулся он, наливая мне кофе. – Новость первая. Когда сегодня утром я решил заглянуть в кабинет Питера…

Я даже кофе подавилась.

– Погоди. Ты что же, уже сегодня поработать успел?

В голосе моем, каюсь, звучал благоговейный ужас. В голове не укладывалось, что люди могут не только просыпаться в такую рань – причем вполне добровольно! – но и работать.

– Кто рано встает – тот много занятного узнает, – ответил Этан наставительно. Глаза его смеялись.

– Знаешь, мне ближе другая мудрость, – сказала я с чувством. – Которая про «меньше знаешь – крепче спишь».

– Не рассказывать? –