кто-то занимается магией и колдовством, они как бы вибрируют. А в Заоблачных Высях я почувствовал в чешуйках покалывание, а потом они начали светиться.

– Значит, у них есть связь с хаосом. Наши тела на него реагируют. Это очевидно. Иначе самые могущественные представители кошачьей породы не могли бы преображаться, как это сделали Иллена и Ксантос. И я уже видела такое у нас в семье.

– Видела, как кот стал гирляндой?

– Нет же, дурачок! Видела, как меняется шерсть, как она необычно реагирует, например, на прорицания. Так что чешуйки… Если подумать, то с ними всё логично.

Шерсть у кошек реагирует на колдовство и магию. Это известно всем. При базовых заклинаниях она взъерошивается. Чем могущественнее заклинания, тем больше и заметнее эти реакции, шерсть даже может светиться.

– У тебя нет когтей, – продолжала Сирения, – но вполне возможно, чешуйки каким-то образом компенсируют их отсутствие. Будь к ним внимательнее, и, возможно, ты что-то поймёшь.

Ковен присмотрелся к угольно-чёрным овалам, прячущимся под шерстью. Он привык чувствовать, как они вибрируют, и даже перестал обращать на них внимание. На ферме с ним никогда такого не было. На ферме магия считалась чем-то второстепенным, и он старался к ней не прибегать. Но в стенах замка чем дальше продвигалась первая четверть, тем острее он чувствовал, что чешуйки просыпаются.

– Ты права, – сказал он и улыбнулся.

Ковен от души поблагодарил друзей. Теперь у него появилась новая пища для размышлений. Кто знает, может, в свободное время он покопается в библиотеке. А пока хватало уроков, новых протезов, которыми нужно было ещё овладеть, да и Шамониос не за горами.

Тема чешуек была закрыта, и Брайна взялась за дело с энергией торнадо.

– Ковен, передай мне чашку с молоком! Ты что, издеваешься? Это же взбитые сливки! Ты худший поварёнок из всех, с кем я имела дело. Встань в угол и ни к чему не прикасайся!

Брайна занималась всем сразу: разводила огонь в плите, взбивала крем, чистила орехи. Проверяла свежесть мяты и отдавала приказы, которые должны были выполняться в ту же секунду, иначе виновного прожигал взгляд «Ты дурак?» или «Я что, должна сама это делать?!».

Через двадцать минут Сирения, Лексиос и Ковен ощущали себя выжатыми лимонами. Теперь они точно знали, чем заняты на кухне поварята. И всё равно было весело. В кухне витали необыкновенно вкусные запахи.

– Брайна, – подал голос Лексиос, – я мелко нарубил мяту, наколол орехи, очистил и выпотрошил сёмгу, но так и не знаю, что за блюдо ты готовишь.

– Терпение! – отозвалась Брайна. – Это сюрприз!

Пока сюрприз готовился, они прибрали кухню так, чтобы никто не узнал, что здесь побывали чьи-то лапы. Никто, кроме Бонифаса. Но они рассчитывали, что автоматон их не выдаст. Круглоголовый выглядел вполне симпатичным.

– Откуда у тебя такая страсть к стряпне и еде? – спросила её Сирения.

«Напрасно она спросила», – с досадой подумал Ковен.

Брайна и прежде ничего о себе не рассказывала, а уж после того, как выяснилось, что она в родстве с Ксантосом, молчала как рыба.

Стоило коснуться её жизни до приезда в замок, её семьи или её чувств, Брайна захлопывалась, как ракушка.

Упрямая ракушка, защищённая иронией.

– Я с детства люблю готовить, – неожиданно ответила она. – Мне и месяца не было, когда я испекла первый пирог.

– Вкусный? – поинтересовался Ковен.

– Отвратительный. Если вам захочется сдобрить сардины клубникой, не поддавайтесь. Скверное сочетание!

Никому из друзей такая идея не приходила в голову, однако они промолчали, потому что хотели услышать, что она скажет дальше.

– После первого пирога чего я только не перепробовала, всё время торчала на кухне. Ну и ела, конечно. Немножко. Да ладно! За обе щеки, – прибавила она, взглянув в доверчивые глаза друзей. – В стряпне есть что-то невыразимо приятное. Тщательно подбираешь ингредиенты, а потом соединяешь вместе. Кулинария требует гармонии.

Ковен встретился взглядом с Сиренией и понял, что они думали об одном и том же.

– Стряпня напоминает тебе о доме? – спросил Лексиос самыми вкрадчивыми аккордами.

Ангорская кошка подняла на друзей взволнованный взгляд. Усы у неё дрогнули, а в глазах в самой-самой глубине появилась грусть.

– Мы сюда не болтать пришли, – оборвала она разговор. – Пока готовится, я вам дам кое-что попробовать!

Бонифас принёс и поставил на стол чашу с дымящимся напитком. Отвар, кипящий пузырьками, был цвета осенних листьев.

– Брайна, должен тебе сказать… – начал Ковен после нескольких глотков.

– Что? Неужели невкусно?

– Ужасно…

Мордочка Брайны вытянулась.

– …ужасно вкусно!

Шутка понравилась. Ковена дружески боднули, и он потом ещё долго тёр себе лоб, будто его боднула не кошка, а баран.

– Терпеть не могу отвары. Но какой демон помог тебе сделать ненавистное варево прекрасным?

– Секрет, – довольно промурлыкала Брайна.

– Узнаю мяту, которую нарезал Лексиос, но есть и что-то ещё. Пряность, которую не могу сейчас назвать. И что-то третье. Тоже не знаю, что именно.

– Конечно не знаешь, и это не удивительно, ты же туполап.

Все добродушно засмеялись.

В проёме растаявшей двери появилась Дареза. В её высокомерном взгляде было столько злости, что, казалось, от неё сейчас скиснет всё содержимое весело булькающих кастрюль.

– Что-то случилось? – встревожилась Сирения.

– Ночью я обычно брожу по коридорам замка. В одиночестве. Приятно, когда вокруг ни души. Услышала шум и пришла посмотреть, что здесь творится. Вот уж не ждала увидеть здесь вас.

Она оглядела каждого, нарочито обойдя Ковена, подчеркнув, что он ей по-прежнему откровенно неприятен.

– Мне казалось, что вы очень послушные коты и любите следовать правилам.

– Что ты вообще о нас знаешь? – оскорбился Ковен. – Уходи и оставь нас в покое.

– Кажется, я не к тебе обращалась.

Дареза и сейчас не удостоила Ковена взглядом.

– Оставь нас, – занервничала Брайна.

– Всё ещё не могу поверить, что ты, сестра великого Ксантоса, находишься в такой компании. Хотя я знаю и других ангорских кошек, что стремились опозорить свою семью.

– Разрешите мне выставить её за дверь, госпожа главная повариха?

Брайна подняла изумленные глаза на Бонифаса, который хлопал поварёшкой по металлической ладони.

– Не стоит, – сказала Дареза. – Посредственность, как вижу, заразна, так что поспешу уйти сама.

– И только попробуй это повторить, – скрипнул зубами Ковен.

Честное слово, Дареза слишком много себе позволяла!

Он чувствовал во всем теле дрожь. Перед глазами появилась пелена. Из горла рвался хрип. Хватит с него унижений!

– Повторить что? То, что тебе, жалкому туполапому ничтожеству, покрытому нелепой чешуей, не место в замке, где учатся лишь достойные? С удовольствием повторю. Ты посредственность. И не заслуживаешь дружбы бедных дурачков, которые тут с тобой…

Вместо конца фразы послышался удивлённый короткий мявк.

Ковен навалился на