Глава 12

Как-то раз моих друзей из племени пираха посетил американский турист — он искал приключений и щедро платил за них. Кажется, его звали Роберт. Сначала он зачем-то притворился миссионером, но, когда в его руках появились бутылки виски, мне все стало ясно. В тот вечер племя напилось до посинения. Пили все — и мужчины и женщины и даже подростки. Праздник продолжался чуть ли не до утра. Хлипкие и не привыкшие к обширным возлияниям, пираха отваливались один за одним и к утру все пространство между шалашами было забито телами мертвецки пьяных людей.

Я ходил между ними и пытался помочь тем, кому было особо худо. Но что я мог сделать, кроме как продемонстрировать извечное народное средство — два пальца в рот.

Все мои запасы аспирина в то утро кончились в одно мгновение — да толку было от них. Отовсюду раздавались стоны и причитания. Когда же начал искать Роберта, чтобы выбить из него опохмел, оказалось, что американец под покровом ночи незаметно отчалил, прихватив, как потом выяснилось, лук и стрелы вождя и еще кое-что из не очень ценного, но очень нужного.

В общем, всю ночь моя голова выдавала, что называется, вертолеты — я уж и забыл это чувство. Стоны людей на соседних койках я принимал за стоны пираха и мне их было так жаль, что я невольно забыл о себе. Ведь тогда, в тот вечер я один в деревне был трезв.

И когда прямо перед моим лицом возникло искаженное судорогой лицо старейшины пираха Ообукоо, я вздрогнул. С его щек стекали крупные капли — то ли дождя, то ли пота, то ли только что выпитого виски. От него нещадно разило перегаром, однако глаза его, черные и бездонные, смотрели на меня удивительно ясно.

— Не спи, Аатоноа. Не спи… — в его внутренностях что-то опасно булькнуло. Он обхватил меня за плечи и притянул к себе. — Ты остался один. Не спи, прошу тебя. Вокруг зме… — он не смог договорить свою фразу. Веки задрожали, и он отключился, перед этим еще сильнее схватив меня и тряхнув так, что у меня щелкнули зубы.

— Змеи! — выкрикнул я и открыл глаза.

В помещении было прохладно и тихо, если не брать во внимание храп, раздававшийся из темноты.

Минуту я пытался собраться с мыслями и понять, где я нахожусь. И я почти обрадовался, как радуется любой нормальный человек после ужасного сна — что пусть я и проснулся черт знает где, но я живой, в чистой, судя по всему, кровати над головой есть крыша.

И тем не менее… что-то было не так.

Проследив по проявляющимся в сознании кадрам — один за одним, кто я, где я и как все же попал сюда — я добрался до матча «ЦСКА — Динамо (Киев)», вспомнил (холодея все больше) про свою ставку, услышал сначала пронзительный финальный свисток, а за ним почти точно такой же, но свисток полиции… нет… МИЛИЦИИ! Человек, который бежал за мной, хотя бежать я уже толком и не мог — был не в полицейской форме, на нем была форма лейтенанта милиции СССР. А возле тротуара с включенной мигалкой стоял желтый с синей полосой бобик — УАЗ-469 с обезьянником в задней части.

И находился прямо сейчас я в вытрезвителе пятого… нет, уже шестого мая тысяча девятьсот восемьдесят первого года.

Осознание этого факта прожгло мой мозг, рывком я сбросил простыню, сел, озираясь и тяжело дыша. Под валил с меня градом и все, все что так услужливо подсунул мне мозг, включая мой выигрыш, ликование от этого факта и последующий разгон милицией — все это оказалось не сном, а самой настоящей правдой.

Я сделал два глубоких вдоха. Увидел окно с решеткой, за окном — ночь и темень, колышущиеся ветки деревьев и на удивление мне стало легче. Ситуация прояснилась.

Некоторое время я лежал, прислушиваясь к звукам в помещении. Пахло здесь, прямо скажем, не очень. С двух или трех коек раздавался сильный храп. Нечего было и думать, чтобы попытаться заснуть.

Дверь в общий зал была слегка приоткрыта и через щель пробивался тусклый свет. Там, за дверью, кто-то невнятно бормотал — как ни силился, я не смог разобрать ни слова. Может быть, это был дежурный, разговаривающий по телефону со своей девушкой, а может и радио — какой-нибудь вечерний радиоспектакль по мотивам пьесы Островского.

В любом случае, положение мое было незавидным. Не могло быть и речи, чтобы попытаться сбежать отсюда. Скорее всего, дежурный не один, а городской вытрезвитель, насколько я помнил, располагался рядом с отделом милиции, где всегда, даже ночью, постоянно сновали патрули.

Да, рядом с тем, который сгорел в другом мире. Рассчитывать на то, что отдел сгорит в эту ночь и милиции будет попросту не до меня я, разумеется, не мог. Да и не хотел.

Зато прекрасно понимал, что меня ждет в ближайшие часы. Утром мне измерят давление, температуру, занесут имя, фамилию и отчество в журнал, чтобы направить на работу письмо…

На работу, которой у меня не было.

И когда спросят, где же я живу, то есть, прописан, быстро выяснится, что и прописки у меня тоже нет.

И не просто нет, что уже само по себе преступление, но, когда меня не найдут ни в одной базе, это будет фиаско. Скорее всего, меня тщательно допросят и рано или поздно я расскажу правду. В которую никто не поверит, и я окажусь там же, где десятки других Наполеонов, Тутанхамонов и других исторических деятелей пытаются рассказать, что они самые настоящие. Ну а там будет уже не до шуток. Под действием сильных препаратов я превращусь в овощ, кто-то на моем материале защитит кандидатскую или докторскую диссертацию и все быстро забудется.

Начнут копать и найдут старика с Зеленой — он скажет, что я интересовался часами. В общем, ничего хорошего, если сюда еще добавится КГБ.

Мозг судорожно пытался найти лазейку, но она не находилась. К тому же сильно мешал храп соседей. Кто-то из них вздыхал, другой парень позади меня стонал, третий —