отрешенно произнес Дорен. – Благодарю за совет.

– Который вы не оценили, – закончил газетчик. – Дело ваше.

– Именно.

Детектив надел шляпу и покинул кабак, а Хальрун отодвинул от себя тарелку – аппетит внезапно пропал. Обычно газетчика не интересовали дела других, но упрямство полицейского вызвало непонятную досаду. Или не такую уж непонятную: все-таки Дорен был единственным человеком, с которым Хальрун находил мертвое тело, а это что-то да значило. Стоило вместе с кем-то вляпаться в историю, как между вами возникнет особая связь… Впрочем, обычно ненадолго.

Хальрун щелчком пальцев подозвал официантку, расплатился за обед, а затем достал часы. Было достаточно поздно, чтобы нарваться на взбучку от Пелруда за оставленную без присмотра редакцию, но газетчик знал, что сказать начальнику. Он вышел на улицу с мыслями о работе.

О давнем пожаре на фабрике Кросгейсов Хальрун знал немного – беда случилась за несколько месяцев до того, как он стал работать на вея Эймарка и «Листок». В кипучем Роскбиле нельзя было оглядываться назад, и Хальруна всегда интересовало только то, что происходило в настоящем, но кое-что он мог припомнить.

Настолько большой пожар да еще с человеческими жертвами был событием нерядовым: про него писали все бальтауфские газеты, не только окружные, но и городские. «Листок», конечно, тоже не остался в стороне. Вышла целая серия статей под авторством Ракслефа, и их все Хальрун, конечно же, прочел… То есть проглядел по диагонали, чтобы не ударить в грязь лицом при приеме на работу. В пятнадцать лет Хальрун как раз потерял отца, и ему было не до чужих трагедий. Мать умерла годом раньше, поэтому оставшемуся один на один с миром Хальруну пришлось бросить учебу и искать способ прокормить себя. «Листок Роскбиля» стал его спасением и оставался им до сих пор.

Вернувшись в редакцию, Хальрун застал одного Ракслефа. Старик что-то писал, но при виде молодого коллеги сразу отложил перо.

– Делаю твою работу, – ворчливо сказал Гросвер. – Пока ты где-то шляешься.

– Шляюсь, – согласился Хальрун. – Ты ни за что не догадаешься где.

– Как будто я собираюсь угадывать! Ты мне сам все расскажешь.

Хальрун сел напротив старика и попытался поймать его взгляд.

– Ты сегодня очень скучный, вей Гросвер… Подходящее настроение для грустных рассказов о прошлом?

Теперь старик заинтересовался. Он почесал лоб над кожаным ремешком очков, посмотрел на Хальруна и спросил:

– Что ты хочешь знать?

– Помнишь, как горела фабрика Кросгейсов?

– Горела? – удивился Ракслеф. – Когда?

Он тоже не сразу понял, о каком пожаре говорил Хальрун.

– Так это было так давно! Лет десять прошло или больше? К чему ты вспомнил?

Хальрун усмехнулся.

– Расскажу, но сначала ты.

Ракслеф пожал плечами. На память старик не жаловался.

– Давнее событие, но приметное, ведь до него предприятие Кросгейсов считалось полностью надежным. Там никогда ничего не случалось... Старина Роугстон хорошо вел дела. Он сам был инженером и в управляющих у него тоже был образованный человек.

– А потом случился пожар, где погибло два десятка человек?

– Двадцать восемь, – поправил Ракслеф. – И еще один не от огня.

Хальрун с интересом уставился на коллегу.

– Темная и мутная история... Управляющего Кросгейсов потом нашли в петле. Как же его звали? Я забыл... Напрямую он был, конечно, не виноват – на расследовании решили, что рабочие сами перепутали инструкции: кто-то смешал что-то не то и положил не туда... Склад загорелся, а на фабрике с красками искра подобна смерти, – Ракслеф вздохнул. – Потом выяснили, что груз не вывозили несколько дней, а склад как назло оказался заполнен чем-то особенно горючим.

– Человеческая ошибка и печальное стечение обстоятельств? Обычная история.

– Воистину… Ты мне объяснишь, почему интересуешься? Старая трагедия получила продолжение?

– Вроде того, – произнес Хальрун. – Счастливое продолжение.

Старик уставился на него в ожидании пояснений. Огромные очки Ракслефа таинственно заблестели. Иногда у бездушных стекляшек появлялось собственное выражение, словно у живого существа...

– Для нас, – сказал молодой газетчик. – Вейя Кросгейс кое-что мне рассказала, и это «что-то» войдет в наш следующий номер. Убирай бесполезную макулатуру и отдыхай. У меня будет, чем заполнить колонки.

Глава 12

Полицейское управление Центрального округа находилось в старинном здании, фасад которого скалился колоннами, а главный вход украшала розетка с цветочным венком. Когда-то у дома был частный владелец, но полвека назад город выкупил удачно расположенный особняк. В последующие годы тут промышляли многие ведомства, последним из которых стала полиция округа.

Хальрун вручил шоферу монеты и выскочил из наемной машины. Журнал с нарисованными на обложке нарядными дамами он зажал подмышкой, а сам побежал в сторону управления. Несмотря на позднюю осень, плащ журналиста был расстегнут, но Хальрун не мерз. Перепрыгивая через ступеньки, газетчик взлетел в двери управления, где его забег оказался прерван. Препятствием стал дежурный в фиолетовой форме и в кепи с блестящим козырьком.

– Вы к кому? – спросил он, заступив дорогу перед Хальруном.

Газетчик вытянулся, заглядывая за спину полицейскому, но Дорена, конечно же, не увидел. Большой холл впереди был превращен в приемную с потертыми дубовыми конторками и жесткими скамейками для страждущих поведать о преступных деяниях. Таковых этим хмурым утром нашлось немного. Толстая дама что-то доказывала тощему клерку, мужчина средних лет нервно ходил из угла в угол и иногда притопывал ногой, а за ними всеми наблюдала бледная женщина, не снявшая теплую накидку с мехом. Рядом с последней сидела девушка в простой одежде и с корзинкой на коленях, по-видимому, прислуга. Освещалась приемная двумя люстрами с хрустальными подвесками. Добрая их половина отсутствовала, и прорехи напоминали щербатые рты.

– К кому вы, вей? – повторил дежурный.

Хальрун, наконец, обратил внимание на полицейского.

– А? Да... Мне нужен детектив Лойверт. Он на службе?

– Детектив Дорен Лойверт? – уточнил дежурный.

– Да. Да. Он.

Хальрун снова отвлекся на зал. Конторок под люстрами стояло много, но только за одной принимали прошения. Единственного клерка заняла толстая женщина и, видимо, делала это достаточно долго, потому что мужчине только что надоело ждать. Он перестал мерить шагами зал и теперь возмущенно что-то доказывал даме.

– Вам назначено, вей? Будьте любезны назвать ваше имя.

– Что?

– Вам назначено? – терпеливо повторил дежурный.

Он был очень молод, молод настолько, что его кожа еще не успела очиститься от угрей. Хальрун с досадой посмотрел на юнца.

– Нет.