отступила.

– Благородное решение делает вам честь, – пробормотал Хальрун.

Мализа порозовела.

– Последние события заставили меня иначе взглянуть на собственную жизнь. Я хочу делать добро, вей Осгерт.

Хальрун склонил голову, хотя мыслями он был уже не здесь. Газетчик составлял заметку, которая станет частью следующего номера.

– Я буду рад сообщить об этом читателям «Листка». Только не говорите пока никому о своем решении, – попросил он. – Я должен быть первым.

– Конечно, вей Осгерт. Ведь вы мой друг.

– И счастлив им быть, – подхватил Хальрун.

Горничная Мализы проводила его к выходу и помогла облачиться в плащ.

Пружинистой походкой Хальрун сбежал с крыльца. Он осмотрелся, прикидывая, в какую сторону идти, но быстро сдался и просто спросил дорогу до «Горбатого льва» у первого встречного... Хальрун подозревал, что Дорен назначит встречу в месте, у которого будет столько же общего с «Трилистником», сколько у дегустатора вин с запойным пьяницей. Однако, оказавшись внутри, газетчик понял, насколько неудачное подобрал сравнение. «Горбатый лев» давно стал совсем беззубым. Хальрун попал в приличный тихий кабачок, где собиралось старичье, чтобы сыграть в нарды и пропустить бокальчик молодого вина. Полицейское управление Центрального округа находилось всего через квартал, но служителей порядка, кроме Дорена, наметанный глаз Хальруна внутри не обнаружил.

В центре зала на видном месте стояла музыкальная машина. Играл старомодный вальс, но место для танцев отсутствовало, поэтому мелодией, видимо, предлагалось просто наслаждаться... Или под нее дремать, как делали некоторые посетители. Единственный очевидным плюсом заведения являлся запах. Тут пахло вкусной едой.

Хальрун махнул Дорену, а затем по лесенке в две ступеньки поднялся на подиум со столами. Полицейский обедал, и то, что лежало у него в тарелке выглядело на удивление хорошо, много лучше, чем можно было ожидать от дешевого кабака. Чашка с кофе, которая стояла перед Дореном, тоже пахла отлично. Кивнув и получив в ответ такое же молчаливое приветствие, Хальрун занял место напротив полицейского.

– Вы меня убедили, детектив, – сообщил газетчик. – Я намерен заказать то же, что и вы.

Если Дорен и удивился, то виду не показал.

– Только пиво тут все-таки дрянное, – предупредил детектив. – Прошу прошения, я выяснил это только сегодня.

– Дрянное? Серьезный недостаток, но сейчас я, по вашему примеру, хочу кофе.

Подошла черноволосая официантка, с которой Хальрун завязал шутливый разговор, и Дорену пришлось ждать. Полицейский отложил столовые приборы в сторону и время от времени делал меленькие глотки из кофейной чашки. В итоге вышло так, что напиток, которым полагалось завершать обед, детектив прикончил вместо еды.

– Что расскажите, вей Осгерт? – спросил он, как только девушка ушла.

Она унесла с собой внушительный список блюд, выбранных голодным Хальруном. Он подозревал, что не съест и половину, но девица оказалась очень бойкой на язык. Хальрун поддался ее обаянию.

– Порадовать вас мне нечем. Наша общая знакомая отличается преданностью друзьям в ущерб благоразумию.

– Она вам не поверила?

– Куда там! – отмахнулся Хальрун. – Она даже слушать не стала, а когда я попытался настоять на своем, вейя страшно разозлилась и стала похожа на сердитую кошечку. Представьте себе, она выгнула спину, выпустила когти и начала шипеть на не ожидавшего такого поворота беспечного человека... Я про себя.

– Вей Осгерт, оставьте красочные сравнения для газетных полос, – произнес Дорен слегка раздраженным тоном. – Что все-таки произошло?

– Ничего, я же сказал. Стоило мне заикнуться про ваши подозрения, как вея немедленно заткнула мне рот и даже пригрозила лишить своей дружбу, которой, как вы знаете, я с ненавних пор очень дорожу, – Хальрун вздохнул. – Она верит своей гадалке, уж не знаю, почему.

Дорен выслушал новости с мрачным, подавленным видом. Потом детектив пробарабанил пальцами по столу.

– Вейя молода. В ее возрасте свойственно очаровываться людьми.

– Она не показалась мне наивной или глупой, – заметил Хальрун. – А еще, кстати, она не намного моложе нас с вами.

– Разве я говорил про глупость?

– А разве нет?

Они заспорили, и пререкания продолжались, пока не принесли заказ Хальруна. Еда интересовала газетчика сильнее победы, и разговор сам собой сошел на нет. К тому же, Дорен оказался плохим собеседником – язык у него был подвешен плохо, а упрямство мешало честно признать поражение.

– Сойдемся на том, что нам неважно, насколько вейя ловкая особа.

Детектив вскинулся, но Хальрун продолжил:

– Что вы будете делать теперь, детектив Лойверт? Я второй раз к ней с этим не пойду и вам не советую.

Вопрос заставил полицейского нахмуриться. Дорен еще раз с раздражением постучал по столу и даже дернул уголком рта перед тем, как заговорить. Видя серьезный настрой детектива, Хальрун перестал жевать.

– Нужно найти доказательства... Доказательства вины или невиновности гадалки. Видите, я не пристрастен, вей Осгерт.

Однако не пристрастность полицейского беспокоила Хальруна.

– Доказательства? – небрежно отмахнулся он. – Да вас на порог не пустят, принеси вы их хоть дюжину.

Дорен стал совсем мрачным.

– Думаете, все настолько плохо?

– Знаете, детектив, – Хальрун посмотрел на него с сочувствием, – что-то мне подсказывает, что уже завтра вас ждет неприятный разговор с капитаном. Вейя поняла, что меня подослали именно вы.

– Не беспокойтесь, – перебил Хальруна Дорен. – Безопасность девушки мне намного важнее.

Газетчик усмехнулся.

– Ради торжества правосудия или ради самой девушки?

Нарвавшись на острый, словно стрела, взгляд Дорена, Хальрун рассмеялся уже громко.

– Я понял, понял. Вами движут обе причины.

– Вей Осгерт!

– Не кричите, детектив, прошу вас. Я последний, кто станет вас судить. Вейя чудо как хороша собой.

Подавив веселье, Хальрун вернулся к еде. Он, как обычно, ел быстро и с аппетитом, но ухитрялся при этом внятно выговаривать слова.

– Однако я вам больше не помощник. Вейя предупреждена, пусть и не вняла, и на этом моя миссия закончена.

– Я понимаю, – произнес Дорен. – Благодарю за помощь, вей Осгерт. Расплатитесь за меня, прошу вас.

Детектив оставил банкноту на столе, придавив кружкой, чтобы бумажка не улетела – «Горбатом льве» гуляли сквозняки. Уходя Дорен засунул руки в карманы и слегка ссутулился. Хальрун окликнул его в последний момент.

– Вы бы не усердствовали слишком, детектив Лойверт. Правосудие – это прекрасно, красивые девушки – еще лучше, но... Поверить не могу, что говорю это! Но иногда не нужно лезть на рожон.

– Мне тоже удивительно слышать это от вас, – слегка