наступлением темноты германцы предприняли последнюю атаку. Казалось, что они кинули в бой последние свои резервы. Залегшие пехотинцы с трудом отбивали одну атаку за другой и на левом фланге, казалось, готовы были оставить свои окопы.

Заметив это, капитан Воронин приказал весь огонь пулеметной команды сосредоточить на левом фланге.

Денис, экономя патроны, уже не вел беспрерывного огня, а строчил короткими очередями по наиболее значительным скоплениям немецкой пехоты. Поддержка пулеметчиков рассеяла врага не только на левом фланге, но и по всему фронту наступления. Только небольшая часть наступающих смогла достичь передовых позиций пехотного полка. Но пехота встретила их дружной контратакой, по цепям прокатилось раскатистое: «Ур-р-а-а!» И на этот раз атака была отбита.

2

Через несколько дней, когда полк наконец-то выровнял линию фронта и заканчивал рытье траншей первой линии обороны перед освобожденном накануне от немцев польским селом, со стороны противника послышался страшный грохот. Словно одновременно дал залп целый артиллерийский дивизион. Копавшие траншеи пехотинцы распрямились и стали смотреть на запад. Фельдфебель, наблюдавший за работами, хотел уже пристрожить начавшую не вовремя отдыхать полуроту, когда на лугу в ста пятидесяти метрах от свежих траншей поднялись с десяток огромных земляных султанов и прогрохотали неимоверной силы взрывы. Унтер-офицер силился что-то прокричать, но не успел, и уже ближе, в сотне метров, снова вспучилась земля, комьями и шипящими осколками забросав застигнутых врасплох людей. Отчаянный крик фельдфебеля: «Ложись!» – уже никто из копавших не слышал, потому что взрывы прогрохотали так громко, что у многих из ушей потекла кровь. Следующие взрывы подняли в воздух тучи земли на том месте, где проходила линия траншей. Огненный вал небывалой силы, накрывший солдат, рывших окопы на передовой, теперь приближался к деревне, лежащей в глубине обороны пехотного полка. Серия взрывов – и вскоре от деревни ничего не осталось. Лишь дымящиеся развалины да огромные воронки. Еще недавно прозрачный воздух стал черным от дыма и страшных разрывов. Отягченный пылью и гарью, он быстро оседал на землю, лица и одежду солдат, но до конца осесть так и не успел, потому что снова раздались поочередно несколько гулких взрывов, словно неведомые немецкие артиллеристы, расчетливо и педантично добивали все живое, оставшееся на развороченной земле после адской бомбежки.

Все это произошло в течение нескольких минут на глазах у Дениса, который вместе с товарищами готовил новые огневые позиции для пулеметной команды несколько севернее села. Капитан Воронин лично выбрал позицию на возвышенности, подальше от населенного пункта, с которой можно было вести огонь поверх голов войск, расположенных на переднем крае. И теперь все мысленно перекрестились, еще и еще раз убеждаясь в том, что Бог и в самом деле послал им дальновидного и заботливого начальника.

Не дожидаясь, пока осколки начнут долетать до траншей, капитан, заметив, что пулеметчики, забросив работу, с любопытством и страхом наблюдают за происходящим, распорядился:

– Всем до окончания обстрела на дно окопов!

И только лично проследив за тем, как подчиненные выполнят его приказание, Воронин, нагнувшись, исчез в только что срубленной для штаба землянке.

Денис, не ожидая повторной команды, быстро скатился с бруствера на дно окопа и присел на пустой патронный ящик. Окинув взглядом сиротливо стоящий на столе огневой позиции «максим», он заботливо накрыл его куском брезента.

– Такие вот дела, парниша… – озабоченно произнес младший унтер-офицер Самойлов, присаживаясь рядом. – Была пехотная полурота и нет её. Многие годы стояло село на радость людям, и нет его. Одни головешки остались…

– Людей-то сколько полегло, – откликнулся Денис, – аж жуть берет. И всего-то за несколько минут.

– Слышал я, офицеры баили, что немцы испытывают какое-то секретное оружие, – многозначительно взглянув на своего заряжающего, промолвил унтер. – Как знать, может быть, это оно и есть…

Комья земли стали прилетать из-за спины, и осколки свистели вперекрест. Огонь накрыл всю лощину, простирающуюся перед холмом, занятым пулеметной командой. Выглянув через окно пулеметного щитка, с которого взрывной волной сбросило брезентовую накидку, Денис неожиданно увидел высокие чёрные дымы, поднимавшиеся из березняков, их было два – один южнее полуразрушенного фольварка, другой севернее, а между ними – кромешный ад разрывов, сплошного огня и гари.

«Удивительно, – подумал пулеметчик, – кругом взрывы, разруха, а кто-то в это время костры жжет».

– Смотри-ко, дядя, кругом война, а в лесу кто-то костры запалил, – поделился Денис своим неожиданным наблюдением с первым номером. – Не боятся, видать, немца.

Самойлов, решительно отстранив заряжающего от пулемета, долго всматривался в прорезь щитка.

– А ты, парниша, прав, – удивленно воскликнул младший унтер-офицер, – это, кажись, вражины разожгли костры, указывая расположения нашего пехотного полка. Благо, что полковой командир отвел главные силы из села в тыл, а то несдобровать бы никому. Надоть капитану Воронину об этом доложить… Ты первым увидел, ты и докладывай, – после небольшой паузы, промолвил Самойлов, – авось он тебя за твою глазастость и наградит.

Денис пригибаясь поспешил к командирской землянке.

– Ваше благородие, – обратился он к капитану Воронину после того, как ужом проскользнув в узкий вход сруба, увидел сидящих за столом офицеров, которые, несмотря на обстрел, беззаботно раскладывали пасьянсы. – Я вместе с младшим унтер-офицером Самойловым обнаружил подозрительные дымы…

– Что за дымы? – недовольным голосом прервал солдата Воронин. – Что вы могли увидеть, когда все кругом заволокло гарью?

– Ваше благородие, нами замечены отдельные дымы с правого и левого флангов.

– Любопытно… – промолвил задумчиво Воронин. – Возможно, увиденные глазастым солдатом дымы и дадут нам, господа, объяснение этого внезапного артиллерийского налета. Не отведи полковник свои основные силы в тыл, от полка и мокрого места бы не осталось. Веди меня, Кульнев, показывай где, – сказал он и направился вслед за Денисом.

– Вот отсюда, ваше благородие, отлично видно, – сказал Самойлов, уступая место за пулеметом офицеру. К этому времени артиллерийская канонада прекратилась, и над окрестностями установилась звонкая тишина.

Найдя в бинокль уже чуть видимые столбы дыма, поднимающиеся из леса вертикально вверх, капитан озабоченно сказал:

– Похоже, что вражьи пособники ухитрились указать немецкой батарее дымами не только сектор обстрела, но и расстояние до первого эшелона обороны полка… – А потом, повернувшись к Денису, торжественно объявил: – Рядовой Кульнев, благодарю за службу!

– Рад стараться, ваше благородие! – радостно воскликнул пулеметчик.

– Надо сейчас же доложить об этом полковому командиру, – озабоченно промолвил капитан. – Может быть, еще успеем немецких шпионов схватить.

– Ваше благородие, разрешите принять участие в поимке этих христопродавцев, – просительно произнес Денис, с надеждой заглядывая в глаза командира.

– Не знаю. Не знаю, братец. Уж как получится… – неопределенно ответил Воронин. – Но если командир полка нарядит кого-то от нас, то я обязательно походатайствую, – пообещал он.

– Ну это ты,