Поднеся компас к лицу, парень дышит на металл и вытирает рубашкой.

Потом читает вслух:

– Держись…

Он замолкает и щурится сильнее.

– Курса? Держись курса?

– Ещё одна зацепка со словом «курс»!

Я беру у него из рук компас и вожу указательным пальцем по надписи. Представляю, как кто-то вручает его Лиаму, предварительно сделав на компасе гравировку и надеясь, что этот кусок металла спасёт моряку жизнь. Как печально, что не сбылось.

– Это, наверное, важно, как ты считаешь?

Джошуа смотрит на огонь.

– Конечно. Но я никак не возьму в толк, чего от нас хочет Молли. Мы не можем изменить курс корабля Лиама…

Компас, кажется, потяжелел. Стал ещё важнее. Жаль, что я не знаю, почему именно!

Оглядываю книжную полку, ряды книг, и взгляд останавливается на старинном словаре. Мерриам-Вебстер, гордость родителей. Он достался нам от прабабушки и похож на набор пожелтевших страниц, скреплённых под потрёпанной обложкой, но это круто. Сейчас мы используем много слов, которых в нём нет. И там есть слова, которые мы уже не употребляем… Он хранит историю слов.

Лампочка гаснет. Внезапно я понимаю, что сообщение на зеркале и компас всё-таки связаны.

Глава 31

– Джошуа! – ахаю я. – У каждого слова куча разных значений. Вдруг мы выбрали не то, что нужно?

– О чём это ты?

Я загибаю пальцы, как будто считаю. Хотя мы уже выросли, чтобы считать без пальцев, я не отделалась от этой привычки. Она помогает не сбиться с мысли.

– Первое: Молли не моряк. И вряд ли использует слово «курс» так же, как Лиам.

Я спрыгиваю на пол и тащу с полки словарь. В лицо летит облако пыли. Я кашляю. Стряхиваю пыль со словаря.

– И второе: на компасе «курс» точно взято из речи моряков. Но когда Молли писала на зеркале, она, наверное, думала о другом.

У Джошуа загораются глаза.

– Мне как-то не приходило это в голову. На самом деле у некоторых слов есть куча разных значений. Например, у слова «ключ»…

Он умолкает и задумывается.

– Вот именно!

Я усаживаюсь и открываю словарь. Пламя освещает страницы, придавая им зловещий блеск.

– Вот оно. «Курс, – тихо читает Джошуа, склонившись над книгой. – Направление движения, путь».

Как путь «Фрейи». Я киваю, приглашая его продолжать. Там есть и другие значения.

Наверняка есть.

– «Цена, стоимость валюты и ценных бумаг».

Он останавливается, потом качает головой:

– Вряд ли Молли стала бы писать про деньги.

Я мотаю головой и прошу его продолжать. Мы найдём значение и поймём, о чём идёт речь. Чутьё меня ещё ни разу не подводило.

– «Законченный ряд, цикл». – Он смотрит на меня, пожимая плечами. – Ниже говорится о медицине. Курс лечения. Например, нужно принять все лекарства, прописанные врачом… Вряд ли это связано с Лиамом и Молли.

– Нет, конечно. Есть что-нибудь ещё?

Я беспокойно дрыгаю ногами. Нервничаю.

Он переворачивает страницу.

– «Выбранная манера поведения, основное направление действий».

И тут Джошуа меняется в лице. Любопытство и возбуждение сменяются… страхом.

– Что? Там ещё что-нибудь написано?

Я говорю на повышенных тонах. Пронзительно и испуганно. Я в панике.

– Далее даётся пример. «Отступить. Сменить курс. Вести себя иначе».

Но кто? Кто, по мнению Молли, должен вести себя по-другому?

* * *

Десять минут спустя мы, потрясённые, сидим у камина. Дрова потрескивают, поднимая пламя настолько, чтобы осветить носки, всё ещё грустно свисающие с каминной полки. Я смотрю в окно, задерживаюсь взглядом на соседе, который тащит из гаража что-то большое. Похоже на человека. Я подбегаю к окну, чтобы рассмотреть поближе.

– Что… что это?

Он поднимает предмет, показывая, что это не человек. Кукла. Кукла в натуральную величину.

Лицо выкрашено в белый цвет, из-под рукавов белого платья – платья Молли – торчат пучки сена. Я теперь узнаю её где угодно. Сосед украсит свой двор куклой Милой Молли.

Я с досадой отворачиваюсь. Джошуа стоит рядом, его губы раздражённо кривятся.

– Бри говорит, что ей жаль Молли, – начинаю я. – Теперь я понимаю почему.

В голове всплывают слова из маминого монолога в ресторане. «Он в гневе и жаждет мести…» Она говорила о духе человека, чей вечный покой был нарушен, когда гроб пробил стену ресторана. А как же вечный покой Молли? Как её дух может упокоиться с миром, когда весь Истпорт не отпускает? Её изображение на каждой цепочке для ключей, кофейной кружке или футболке, которые продаются в городе. Её статуями украшают газоны…

Правда хлещет меня по лицу. Молли хочет изменить не курс корабля и не его маршрут. Она говорит об Истпорте! Ей хочется, чтобы жители города вели себя по-другому.

Я указываю на куклу, которая теперь стоит прямо в центре фальшивого кладбища нашего соседа. У неё жуткие, изогнутые в недовольной гримасе губы, нарисованные красной помадой.

– Молли говорила не о брате и не о его корабле. Она имела в виду жителей города. То, как они себя ведут…

– Курс Истпорта, – шепчет Джошуа.

– Её брат трагически погиб. А теперь весь город это празднует. Они изображают горе Молли снова и снова…

Я думаю о парадах на Гонт-стрит. О том, что они проходят каждую неделю. О том, как все собираются и аплодируют очередной актрисе, изображающей Молли. Стоны и плач. Скорбь… Снова и снова. Истпорт совершает большую ошибку, и, если мы не убедим горожан её исправить, Молли потеряет остатки терпения и сделает что-то по-настоящему ужасное. Но как? Как убедить жителей города, что они поступают плохо?

Джошуа опускает голову, закрывает лицо руками. Когда он вновь выпрямляется, у него грустный взгляд и всклокоченные волосы.

– Насчёт городского совета и мамы. Ты права.

– Нет! Она ведь ничего не знает. Как и другие. Они не понимают, что делают с Молли. Они просто зарабатывают для Истпорта деньги…

В этот момент я слышу звук открывающейся боковой двери. Я вытягиваю шею, чтобы посмотреть в прихожую, и с облегчением понимаю, что это всего лишь мама. Она вся мокрая и несёт коричневую сумку.

Наверное, ужин.

– Привет, Мэл! Папа остался с Джанет закрывать ресторан.

Она сбрасывает туфли, проходит в гостиную и останавливается, увидев Джошуа.

– Ну, привет! Рада тебя видеть, Джошуа. На кухне ждёт ужин. Останешься?

Джошуа улыбается, но глаза по-прежнему грустные. Я знаю, о чём он думает. Какая тут еда, когда мы знаем, что нам предстоит. Это же невозможно.

– Спасибо, но мне нужно домой.

Он встаёт и забирает носки.

– Смотри, может, передумаешь? Еды хватит на всех.

Она