– Просто дала поносить. Совсем ненадолго.

Тея выцарапывает сверток из цепких пальцев няни. И тут же исполняется надежды, тайного искушения.

– Тогда открывай, – велит Корнелия. – Хочу посмотреть на это кольцо.

Тея потрясена такой прямолинейностью.

– И не подумаю, если ты так со мной разговариваешь.

– Ты просто не понимаешь! – говорит Корнелия потрясенно. – Когда приходят такие посылки, маленькие, без надписей… надо быть осторожной.

– Ты несешь чушь!

Корнелия переплетает пальцы в замок.

– В этом доме… кое-что произошло, Тея. До твоего рождения.

– Все случилось до моего рождения. Расскажи, что именно, и я покажу кольцо.

Корнелия снова смотрит на сверток.

– Твой отец и тетя… они рассердятся, если я…

– Отлично. Храни их секреты. Ради них наша семья и живет. Мы обожаем прятаться, а значит, мне тоже можно распаковать подарок в уединении, раз уж мы так им дорожим.

– Только если не… – Корнелия хватает Тею за руки, и та поражается ее силе. – Тея, мы так старались тебя защитить.

– Не волнуйся за меня. Уверяю, чтобы вскружить мне голову, маленького колечка недостаточно. Я знаю, какая Элеонор Саррагон гадюка.

Корнелия отпускает Тею.

– Если ты уверена, что это от нее, – говорит она несчастным голосом.

Тее так не терпится оказаться наверху одной, что она сама почти верит в существование мира, где Элеонор Саррагон озаботилась тем, чтобы прислать ей кольцо из дружеских чувств.

– Уверена, – отвечает девушка и как можно беззаботнее идет вверх по лестнице в свою спальню.

– Тыковка?

Тея делает глубокий вздох и оборачивается:

– Да?

– Просто будь осторожна, – чуть не плача просит Корнелия. – Обещай, что будешь осторожна!

– Буду.

Озадаченная настойчивостью Корнелии, Тея запирает дверь в свою комнату. Забирается на кровать и садится, уложив посылку на колени. До последнего месяца она никогда не получала подарков ни от кого, кроме семьи, и с замиранием сердца гадает, не может ли это быть вторым подарком Якоба ван Лооса. Байка про Элеонор Саррагон была неубедительна. Возможно, Якоб стал бы лучшим поводом урезонить Корнелию. Возможно, на этот раз пришла книга наставлений, как стать хорошей женой.

Но это не книга. Посылка слишком маленькая. Тея медленно развязывает шнурок и разворачивает бумагу.

Часто моргает, пораженная открывшейся красотой.

На подушечке из овечьей шерсти лежит изысканный крошечный золотой домик размером с большую персиковую косточку. Домик мерцает, словно подмигивая со своего мягкого ложа. Но стоит Тее его поднять, как она понимает, что он не отлит из металла, а вырезан из дерева и покрыт сусальным золотом. Он легче, чем Тея себе представляла, и, встряхнув его, она понимает, что он полый внутри.

У домика большая входная дверь и окна по обе стороны. Еще три окошка – на втором этаже, черепичная крыша и шесть дымоходов. Тея крутит домик и видит, что окна есть на всех сторонах. Кирпичная кладка и контуры черепицы вырезаны по дереву. У двери – крохотные петли и ручка, но, как бы Тея ни тянула, она не поддается.

Девушка кладет подарок на стол рядом с собой, завороженная его загадочностью. Домик не вызывает у нее такой тревоги, как кукла Вальтера. Он просто очарователен и сделан с невиданным тщанием. Такого Тея никогда не видела.

Откинувшись на подушки, Тея разглядывает красивый домик, и ей вспоминается удивительная миниатюрная палитра Вальтера. Дотянувшись до шкатулки под кроватью, Тея отпирает замок и извлекает куклу любимого.

Тея делает это каждую ночь, словно совершая ритуал преданности, и уже знает наизусть пропорции его маленьких рук и ног. Кукольный Вальтер безмолвно взирает на нее снизу вверх. Ее возлюбленный, будущий супруг. Тея смотрит то на Вальтера, то на дом. Они не совместимы по размеру. Между ними нет никакой связи. Кто присылает ей эти вещи и зачем? Кто в этом городе, кроме Вальтера, способен на такую впечатляющую детализацию и мастерство?

Мысли Теи переключаются на странное поведение Корнелии. Почему она так лихорадочно требовала, чтобы Тея призналась, кто мог быть отправителем?

В этом доме… кое-что произошло, Тея. До твоего рождения.

«Нет, – убеждает себя Тея, – ты не Корнелия. Ты не живешь прошлым, и тебе не страшно».

Ребекка как‐то рассказывала Тее, что когда она была начинающей актрисой, то зрители часто разочаровывали ее. Они смеялись, когда она хотела их растрогать. Они плакали над пьесой, к которой она относилась легкомысленно. Ребекка призналась Тее, что совершенно не может их контролировать. Если они видели в ней зло, то только под воздействием своего собственного страха. Если сострадали, то чувство порождалось их собственным сердцем, а не тем, что делала она.

Тея очень удивилась, услышав подобное. Ей казалось, что Ребекка обладает огромным влиянием на публику, обладает этой властью. Но Ребекка говорила, что весь секрет в том, чтобы передать эту власть самому зрителю. Дать им зеркало, показать себя самих. И они с жадностью все примут.

Тея держит в одной руке кукольного Вальтера, а в другой – сияющий домик. Она всю жизнь замечала, как на нее смотрят в этом городе, но никто не давал ей зеркала. Жители Амстердама будут глазеть на нее до тех пор, пока она не перестанет ощущать саму себя, растворившись в этих взглядах. Вот почему так льстит это внимание, эти подаренные миниатюры. Они адресованы лично ей. Они поддерживают ее. Это похоже на то, что рассказывала Ребекка: будто они зеркало, в котором Тея видит свое отражение.

И точно так же, как зачарованная публика Ребекки, Тея жаждет узнать больше.

Оранжерея

XII

Нелла не любит театр по нескольким причинам. Например, дороговизна билетов. Жар от свечей. Обилие жестикуляции, вычурность речи. А самое главное – зрители, зачастую самодовольные и напыщенные, они притворяются, будто их вера крепка, но приходят сюда лишь подглядеть за другими, пошалить наперекор ужасу, который нагоняют проповедники. Но из ложи Якоба открывается прекрасный вид, а толпа людей, которая заставляет ее нервничать, далеко, и Нелла вполне довольна. Особенно если все это приблизит возможный брак. Выглядывая с балкона, она думает, как деньги могут возвысить в прямом и переносном смысле слова! Нелла будто ястреб в гнезде, взирающий на маленькие головенки внизу.

Любовником ее мужа был актер, с тех пор она относилась к ним предвзято. Джек Филлипс, молодой человек из Англии, притворился, что умирает на плитках холла, а затем использовал рану как предлог, чтобы обвинить Йохана в покушении на убийство. Из-за его причастности к казни Йохана Нелла могла возненавидеть любого, кто зарабатывает себе на хлеб обманом, но подозревает, что не станет стричь всех под