Шрифт:
Закладка:
После этих слов Атсу вышел, оставив Ифе одну. Только тогда она поняла, что по-прежнему была облачена в одежду наложницы. В полосы ткани, не прикрывавшие почти ничего, ещё и оборванные после перевязки Кейфла.
Вздрогнув от запоздалого смущения, Ифе поспешила открыть сундук. Внутри лежали вещи, похожие на те, что носили люди с базарной улицы. Простые ткани тусклых цветов, мешковатые облачения… Но девушка была рада и им.
Переодевшись в коричневатый балахон и подпоясав его куском ткани такого же цвета, Ифе облегчённо выдохнула. Теперь она чувствовала себя намного удобнее.
В свете одинокой масляной лампы на дне сундука что-то блеснуло. Девушка потянулась на свет и извлекла треснутое мутное зеркало. Увидев своё отражение, она задумчиво нахмурилась. Мешковатая одежда мало кого могла украсить, но Ифе она делала удивительно хрупкой и изящной. После побегов и всех треволнений, свалившихся на неё с момента возрождения, она впервые задумалась о собственной внешности.
«Я красива?..» Мересанх называла её очаровательной. Кейфл и Атсу – прекрасной. Но Ифе уже начинала понимать, что это могло быть просто проявлением вежливости.
«Мне бы хотелось быть красивой, – она по-ребячески хихикнула. – За мной гонятся меджаи и Анубис, я ничего не знаю о мире, не помню прошлого и всё равно думаю о какой-то красоте!»
Но, какими бы бессмысленными ни были такие мысли, они приносили ей удовольствие.
– Ифе, прости…
От прохода в комнату, занавешенного тканью, послышался неуверенный стук и голос Атсу.
– Я могу войти?
– Конечно, – улыбнулась девушка. – Это твоя комната.
Вор отодвинул ткань, входя. На его лице красовалась странная смесь уверенности и смущения.
– Я хотел ещё раз извиниться за… За всё. И поговорить. Ты не против?
– Не против, – кивнула Ифе.
Атсу улыбнулся и более уверенно шагнул в комнату. Аментет присела на краешек кровати.
– Я уже извинялся за то, что случилось на базаре. Но так и не сказал, как мне жаль, что я оставил тебя во дворце.
– Если бы ты что-то сделал, то мы оба были бы мертвы. Я понимаю, почему ты ушёл.
– Этот твой Кейфл не ушёл.
– Это другое, – чуть резче, чем следовало, ответила Ифе. – С ним тоже всё… Непросто.
Атсу подошёл ближе и опустился перед ней на колени. Девушка испуганно вздрогнула, но вор лишь тихо спросил:
– Позволишь взять тебя за руку?
Не понимая, что происходит, аментет неуверенно протянула вперёд ладонь, которую тут же обхватили ловкие пальцы вора.
– Ты необычная девушка, Ифе. Даже если не брать в расчёт Анубисов, меджаев и воскресших принцев… В тебе есть доброта и сила. К сожалению, я понял это не сразу. Мне всегда хотелось, чтобы таких людей, как ты, в мире было больше. И ради них я воровал, рисковал жизнью. А тебя едва не отправил на смерть…
Ифе слушала Атсу, затаив дыхание.
– Но я жива.
– Тем не менее я виноват перед тобой. Но всё, что я могу дать в качестве извинений, – это обещание.
– Атсу, ты уже приютил нас в своём убежище и ничего не должен…
– Я хочу дать обещание.
Ифе замолчала.
«Кем были те люди, ради которых жертвовал Атсу?» – думала она. Ей казалось, что вор просил прощения не у неё одной.
– Я обещаю, что, если смогу хоть чем-то тебе помочь, то сделаю это. Невзирая на цену, – серьёзно произнёс он. – Прошу, скажи, что принимаешь обещание. И прощаешь меня.
Ифе слышала боль в его голосе. Она ничего не знала о нём. Что он пережил? Кого потерял, раз решил дать такое обещание незнакомке?
«У кого ты просишь прощения, Атсу?» – пауза затягивалась, и Ифе видела, как плечи вора напряглись.
– Я принимаю твоё обещание, Атсу, – тихо сказала она. – И прощаю тебя.
Вор хрипло вздохнул. Всё ещё мягко сжимая руку Ифе, он поднёс её к губам, касаясь поцелуем тонкой кожи запястья.
– Спасибо, Шани…
Аментет едва расслышала имя, которое прошептал вор. Шани. Догадка Ифе оказалась верна – Атсу жаждал не только её прощения. Но спрашивать больше аментет не решилась. И тогда не подумала о том, что уже знала это имя.
Спустя долгие мгновения без движения Атсу тряхнул головой.
– Тебе нужно отдохнуть. Прости, что отнял столько времени.
Ифе кивнула.
– Я была только рада.
Тепло улыбнувшись друг другу, вор и аментет попрощались.
И, несмотря на новый ворох вопросов, возникших в голове после разговора с Атсу, сразу после его ухода Ифе сморил сон. Которому мягкая кровать не позволила противиться.
* * *
Аментет видела Зал Судилища.
Она бывала там лишь раз. Но помещение, которое окружало её сейчас, было совсем отдалённо похоже на величественный зал, в котором судили души. Разрушенные троны богов, растрескавшийся камень вместо водной глади… И видневшаяся вдалеке алая буря песка, поглотившая закатное небо Полей Иалу.
«Что произошло?!» – страх поглощал разум. Порыв горячего ветра ударил Ифе в лицо.
Ты пускаешь круги по воде, дитя…
Почему столь многое происходит вокруг тебя?
– Кто здесь? Покажись! – закричала девушка.
По залу пронёсся шелестящий смех.
Ты мне нравишься… В тебе есть ярость и боль. То, что нужно.
Я буду ждать тебя.
* * *
Аментет резко распахнула глаза. Схватившись за сердце, так и норовившее выпрыгнуть из груди, Ифе осмотрелась.
– Сон… Это был просто сон… Со смертными такое бывает… – шептала она, пытаясь успокоиться.
На трясущихся ногах девушка встала с кровати. «Атсу говорил, что вода есть в главном зале…»
Всё ещё не до конца привыкшая к таким проявлением человеческого тела, как жажда, аментет замечала их далеко не сразу. Лишь когда они перерастали в необходимость.
Нетвёрдыми шагами Ифе дошла до главного зала храма Сета. Кошмар всё ещё не отпускал её мысли.
«Маа-херу рассказывали, что сны редко имеют смысл. Они лишь итог сильных переживаний», – вспоминала аментет. Это успокаивало. В конце концов, переживаний у неё было достаточно, чтобы увидеть кошмар.
Испив воды из храмового источника, Ифе с удивлением поняла, что ни Атсу, ни Кейфла в зале не было. Она прислушалась. Эхо длинных коридоров храма донесло тихие голоса и стук фишек о доску, характерный для игры в сенет.
«Неужели? – девушка слабо улыбнулась. – Интересно, Кейфл всё так же недовольно хмурится, а Атсу язвит через слово?..»
Ей не хотелось нарушать игру мужчин. Ведь была надежда, что без её присутствия они найдут общий язык. Аментет осмотрелась.
«Сет… Бог, которого людей заставили позабыть».
Раньше его храм наверняка посещало немало смертных, но теперь от былой роскоши сохранилось разве что изображение самого бога.
