хладнокровие даже перед лицом практически неминуемой гибели. Не знаю, справился бы я в такой ситуации лучше. Однако мой опыт сейчас позволял в такой звездец не попадать.

Одного за другим союзников Орины сминала толпа. Оказавшись в одиночестве, девушка сумела прорваться в ближайший дом, заняв там проход на верхнем этаже. Это позволяло ей отсрочить неизбежное. Через несколько секунд в проходе уже лежали два трупа ашминитов и один недобитый. Зомби начали голыми руками крушить и расщеплять перегородки из алхимического дерева. Девушка пыталась рубить высовывающиеся конечности, но их было слишком много.

Однако пора заканчивать эту трагедию.

Я отдал команду, и красная вспышка озарила темные улицы, затмевая немагический свет жаровень.

Когда Орина снова открыла глаза, вокруг не было ни ашминитов, ни трущоб, ни древних башен на фоне. Светло-серая пелена облаков казалась по Канртегским меркам отличной погодой. Впрочем, мы были уже примерно в двадцати девяти километрах от города. Проклятье здесь еще сильно, но уже не так лютует. Особенно приятно для глаз смотрелись белый песок и темно-зеленые пятна водорослей, выброшенных на берег острова.

Девушка огляделась, медленно поднимаясь с носилок, на которых ее сюда доставили. Рядом лежали бутыль с водой, кольчуга, одноручный меч и щит-парма из арсенала Децималы. У горизонта замерла армада имперского флота. Вокруг небольшой песчаный остров, не отмеченный на картах. Мелкие крабы суетились у подножия единственной здесь скалы. Чуть поодаль от нее находился сложенный из досок ринг. Где-то семь на семь метров. Сражаться на мокром песке кинематографично, но утомительно.

Кроме нас двоих, здесь присутвовали Гинд, Ган и Арамиа, но они держались метрах в ста.

Орина глянула сначала на меня при полном параде, потом на деревянный ринг, а затем потянулась за водой. Жадно пила ее крупными глотками.

— Что произошло? — наконец спросила девушка, утолив жажду.

— Произошла чистка, — пожал плечами я. — Торговцы, ремесленники, рыбаки, ополченцы объеденились с остатками старой власти и ашминитами. Вместе они начали уничтожать самых распоясавшихся мародеров. Естественный процесс.

— Ты знал об этом?

На ты? Впрочем, общаться в такой ситуации и атмосфере на вы было бы даже странно.

— Сначала догадывался. Потом узнал все от бывшего скупщика краденого. Как его там?

— Климендис, — мрачно ответила девушка, кутаясь в синий плащ.

— Точно. Он был одним из идейных вдохновителей нового заговора. Круговорот власти сделал новый виток.

"Кто сказал, что бесполезно

Биться головой об стену?

Хлоп — на лоб глаза полезли,

Лоб становится кременным.

Зёрна отольются в пули,

Пули отольются в гири.

Таким ударным инструментом

Мы пробьём все стены в мире!

Из нас теперь не сваришь каши,

Стали сталью мышцы наши.

Тренируйся лбом об стену,

Вырастим крутую смену".

— Но ашминиты! — негодующе воскликнула Орина. — Эти чудовища столько крови вытянули из города.

— Эти чудовища работают почти за даром, а еще они — крайне организованная и боеспособная сила. Часть бунтовщиков при посредничестве старой знати с ними договорилась. Разумный ведь шаг?

— Да… — тяжело согласилась Орина. — Наверное. Но почему все так…

— Ужасно закончилось? Ты еще всего не знаешь. По договору с ашминитами часть пленных погромщиков и нищих обратят в трутней, другую — продадут в рабы. Представители от поедателей ашмина войдут в городской Совет. Иронично, правда?

— О, боги…

— Нет. Люди. Обычные люди и обычная логика разделения власти.

"Обращайтесь гири в камни,

Камни обращайтесь в стены.

Стены ограждают поле,

В поле зреет урожай".

— Но почему? Как они могли так поступить со своими согражданами⁈ Они сражались вместе! — растерянность Орины сменил гнев.

Звонкий голос девушки эхом отдавался на пустынном острове. Наивный молодой гнев, чистый, острый и хрупкий, как горный хрусталь.

— Сограждане? — переспросил я. — Для тебя все жители серых кварталов одинаковы, но для рыбака бандит, нищий или конкурент — такая же проблема, как и зарвавшийся ублюдок из городского Совета. Толпы никак не могли успокоиться. И честные труженики нашли управу на разгул головорезов. Именно так они это видят, а не как предательство бывших товарищей. Такие истории они расскажут своим детям и будут по ночам спать спокойно. По крайней мере, большая их часть.

Девушка немного успокоилась. Кажется, гнев в ней быстро перегорал. Его угольки с шипением гасли под холодным потоком безысходности.

— Элиты обновились, — продолжал рассуждать я. — Самых нежизнеспособных и потерявших берега уничтожили бандиты, которые затем сами потеряли берега и были разгромлены наиболее организованными силами. Это ещё относительно повезло. Прежняя власть и наименее радикальные бунтовщики вроде бы нашли общий язык. Есть шанс, что все на этом затихнет, и новых витков насилия не будет. По крайней мере, масштабных. А так, уверен, что в ближайшие месяцы неопознанных трупов и пропавших без вести людей в городе прибавится.

— Где я ошиблась?

— Не надо было так упорно истреблять ашминитов. У Климендиса и компании была изначально мысль позвать тебя в заговор, но они быстро поняли, что ты не согласишься.

— Я не об этом, — отмахнулась Орина. — Разве за это мы сражались?

— Ты не за это. Остальные? Именно за это. Они не представляют город другим. Без рабства и ашминитов. Без этого не будет прибыли. Сейчас, уверен, многие из бунтовщиков думают, что поступили наилучшим образом. Жить в городе таки станет легче. Самые наглые из прошлой элиты мертвы, бандитов осадили, ашминитов снова поставили на службу Канртегу.

На волне бунта и революции преуспевают самые радикальные деятели: сторонники репрессий, непримиримые идейные борцы, анархисты и просто грабители. Но затем наступает время не разрушать, а восстанавливать. Строить нечто новое на руинах старого. И тогда волна откатывается обратно. Обычно происходит некая амнистия наиболее полезных деятелей прошлого, а самых-самых радикалов, наоборот, уничтожают бывшие товарищи. Отсюда, собственно, и выражение про то, что революция пожирает собственных детей.

Причем таких волн может быть несколько. И Канртегу ещё относительно повезло. Но, впрочем, он сам не такой уж большой — буря в стакане. И для множества волн насилия банально не хватает масштаба.

Каждое зерно стремится пробиться сквозь стены, но в конце концов заменит их. Круговорот власти. Убив дракона, сам становишься драконом. А если не получится, то найдется более драконистый кандидат из твоих бывших соратников. Далее смотреть пункт про революцию, пожирающую своих детей.

— Понаблюдал пока за вашей песочницей, — продолжил речь я. — Пофантазировал на тему того, как оно будет в Империи. Гром там обязательно грянет. Причем у нас все будет намного масштабнее и сложнее. Этот конфликт решит не только судьбу отдельных городов, но целых регионов и царств.

Орина не ответила. Кажется, ее поплавило. Я дал бывшей принцессе время собраться с мыслями. Она криво улыбнулась, смахивая с лица волосы,