Шрифт:
Закладка:
– Нет, но так распорядился Всевышний.
Гейл вновь мысленно перенесся в ту ночь, когда он оттолкнул, заслонил собой брата.
Хантер – наследник. Покойный отец не переставал твердить о ценности его жизни для каждого в Энии. Гейл ни на мгновение не задумался, подставил себя под удар фанатика, а после едва не погиб под рухнувшими перекрытиями объятого пламенем здания.
– Не Всевышний – люди, – парировала Ирен.
Пан или пропал!
– Итак, та самая сделка, милорд. Я берусь вылечить ваши ожоги и шрамы, а вы промолчите о своем открытии. Я слишком мечтала петь, вырваться из глуши родного края, чтобы лишиться всего из-за какого-то дара.
Если он согласится, она останется при дворе. Да, под надзором, но бдительность любой охраны можно усыпить, и тогда… Следующей возможностью убить короля Ирен непременно воспользуется.
Глава 13
Губы Гейла медленно сложились в саркастическую гримасу, отчего многочисленные шрамы пришли в движение, превратив и без того обезображенное лицо в маску Темного.
– Я не ослышался, тьесса? Ведьма полагает, будто может диктовать мне условия?
Гейл носком сапога пододвинул к себе стул и сел.
Ирен напряженно молчала. Она шумно дышала, раздираемая множеством эмоций.
Он такой же, как его брат! Глупо было ожидать, будто человек из рода Авелонов окажется иным!
Теперь Ирен корила себя за легкомысленную жалость. Не лечить, а уничтожить, избавиться, стереть с лица земли! Очевидно, что-то такое отразилось на ее лице, раз Гейл с легким оттенком усталости поинтересовался:
– Тоже мечтаете меня убить?
– Почему – тоже? – опешила Ирен.
Былой страх вернулся, холодком заструился по позвоночнику.
Но как?.. В Квике не было людей Верховного инквизитора, Дорианы не ездили ко двору, осели в глуши графства Эшброк – Гейл ни при каких обстоятельствах не мог помнить прежнюю Ирен. С нее даже портрет не написали: не успели заказать.
К вступившим в брачный возраст девушкам из благородных семейств традиционно приглашали художника, чтобы они запечатлели товар во всей красе. Портрет или его копии при каждом удобном случае показывали потенциальным женихам и их родителям.
– Потому что это желание каждой ведьмы, которую мне доводилось встречать.
Гейл покосился на собственное отражение и отвернулся. На лице застыло отвращение. Он ненавидел себя такого. Не иначе злой дух толкнул его сегодня проверить, не изменилось ли что-нибудь за прошедшие годы. И вот результат…
– Занавесьте! – вперив взгляд в Ирен, Гейл указал на зеркало. – И верните, наконец, маску! Понимаю, по роду занятий вы привыкли к уродствам, но я видеть их не желаю.
– Вы стыдитесь себя? – изумилась Ирен.
Пальцы стиснули бархатную маску. Сообразив, что едва не порвала ее, девушка разжала кулак. После тщательно расправила маску, разгладила каждую складочку и вернула владельцу:
– Прошу, милорд!
– Тоже знакомы с этим способом? – Вопреки ожиданиям, Гейл не спешил скрыть лицо. Рука с маской недвижно покоилась на коленях. – Чтобы унять нервное напряжение, нужно взять какой-то предмет и сосредоточиться на ощущениях от его фактуры. И да, вы правы, тьесса, – неохотно признался он, – собственная внешность меня тяготит. – Никогда не думал, – покачал головой он, – что стану откровенничать с ведьмой!
– Быть может, потому что у нас с милордом много общего? – дерзко предположила Ирен и рискнула опуститься на край кровати: ноги не держали. – Вы прячетесь от людей, я тоже. Вы стыдитесь себя настоящего, мой дар тоже сулит мне одни несчастья. Вот и вы, милорд, при всей своей просвещенности питаете предубеждения насчет мне подобных. Между тем Всевышний тоже создал меня человеком, наделил мечтами, голосом…
– Вы – и поминаете имя Всевышнего? – Похоже, удивлению Гейла сегодня не будет конца.
– Да, и могу смело входить в его Дом. Это ли не свидетельство того, что я вовсе не сгусток Зла?
Он задумчиво коснулся пальцем губ. Взгляд его вновь обежал Ирен, сначала быстро, с головы до ног, потом медленно, внимательно подмечая каждую деталь.
Девушка не двигалась. Она понимала: сейчас решалась ее судьба. Карты сданы, осталось выяснить, что на руках противника.
Бурные эмоции улеглись, их сменила апатия, тяжестью навалилась на плечи. Опустошенная, безмерно уставшая, Ирен поймала себя на мысли, что не шелохнулась бы, если бы в комнату ворвались солдаты. Она выложилась этой ночью и нуждалась в восстановлении. Какое принуждение, Ирен даже руку поднимала с трудом! Или магия Гейла тому виной? Вдруг это он парализовал ее, ввел в подобие сна наяву?
– Звучит странно, но людей с моим даром опасаются не меньше вашего. – Гейл надел маску. – Порой их ненавидят, шепчутся, будто их способности от Темного. Так что общее у нас с вами действительно есть. Однако требовать на этом основании доверия…
Сердце Ирен пропустило удар. Тело одеревенело от напряжения.
Ошиблась!
Но нет, он оказался милосерднее многих своих подчиненных.
– Начнем с правды и честных ответов на мои вопросы. Потом я решу, как с вами поступить.
Помолчав, он недоверчиво уточнил:
– Вы действительно могли бы это, – Гейл указал на маску, – убрать?
– Да, милорд! – воспрянув духом, встрепенулась Ирен.
Сосуд сил начал наполняться, жизнь вновь заиграла красками. Ирен будто умерла и родилась заново.
– Это мой первый правдивый ответ, – чуть застенчиво улыбнулась она. – За ним последуют и другие.
Ирен ожидала, он засыплет ее вопросами о способах лечения, но Гейл больше не возвращался к теме собственной внешности. Его волновало совсем другое: цели приезда в столицу и, ожидаемо, смерть Таисии. Он требовал назвать настоящее имя. И если на прежние вопросы Ирен отвечала бойко, то с этим вышла заминка. Тут полуправдой не ограничишься, придется врать, причем искусно. Однако и слишком медлить с ответом нельзя: Гейл и так нахмурился, приподнялся, упершись ладонью на туалетный столик.
На помощь Ирен пришли романы, которые она тайком от матери читала в отрочестве. Сплошь про любовь и тайны. Почему бы не изобразить себя одной из их героинь? К тому же это стало бы логичным продолжением прошлой лжи о родителях.
Призвав на помощь все свои актерские способности, Ирен тяжко вздохнула и обратила взгляд на сложенные на коленях ладони:
– Я берегу чужие тайны, милорд.
Оставалось надеяться, фраза прозвучала не слишком патетично.
То ли Гейл никогда не держал в руках слащавых романов, то ли действительно не заподозрил подвоха, раз принял все за чистую монету.
– Чьи же?
Обычно тусклые глаза искрились, сияли сквозь прорези маски словно звезды на южном небе.
– Отца и матери, разумеется, – вновь вздохнула Ирен.
Она начинала входить во вкус. Если все благополучно завершится, Ирен выберется живой из
