Взгляд Ирен метнулся к окну. Однажды оно уже ее спасло, не воспользоваться ли прежним, проверенным способом? Они на втором этаже, потолки невысокие. При определенной сноровке Ирен уцелеет. И она встала, сделала первый шаг, когда в спину ей полетел приглушенный досками приказ:

– Немедленно откройте, тьесса!

Ирен словно окаменела.

Не ушел!

И что теперь? Впустить? Но это верная смерть! И не впустить тоже.

– Тьесса!

Судя по голосу, Гейл стремительно терял терпение.

Взгляд Ирен заметался между окном и дверью. Бежать уже поздно, но и скидывать маску Селены пока рано.

Маску…

Перед мысленным взором всплыла недавняя картина: отраженное зеркалом благородное, некогда красивое, а ныне обезображенное лицо. Теперь понятно, почему Гейл его прятал. В некотором роде они похожи. Люди точно так же отворачивались от ведьм, как и от уродов. Обоих сопровождали суеверные страхи, презрение. Оба замкнулись в своем мирке, надели маски. Гейл – настоящую, Ирен – чужой образ.

И она шагнула к двери, повернула ключ. Ведьмы не прячутся. Не Дорианы. Да и разве Вечная мать не на стороне правды? Раз так, Ирен победит.

– Простите, я уже легла, милорд…

Ирен посторонилась, пропуская Гейла.

– Вам что-нибудь нужно?

Она избегала смотреть ему в лицо, сосредоточилась на зажатой в руке бархатной маске. Он так и не надел ее…

– Ах, да у вас кровь! – патетично всплеснула руками Ирен.

Гейл расшиб костяшки, когда пытался совладать с дверью.

– Давайте я перевяжу. Где-то тут был носовой платок…

Она засуетилась, под благовидным предлогом оставила за спиной опасного визитера, склонилась над дорожным ридикюлем.

– Вы все видели, поэтому хватит!

Слова Гейла огненным хлыстом полоснули по телу.

Ирен вздрогнула и выронила платок, медленно повернулась.

«Какой мелочи иногда хватает, чтобы закончить свои дни на плахе! – иронично прокомментировал внутренний голос. – Всего лишь увидеть брата короля без маски».

Но кто его так, почему? Никто в Энии не осмелился бы изуродовать герцога, а если бы сподобился, то о показательной казни шептались бы на каждой кухне.

– Вы по-прежнему боитесь взглянуть на меня, выходит, я прав, – с горькой усмешкой констатировал Гейл и в сердцах швырнул маску на пол. – Что в ней теперь проку, верно?

– Я… Я просто думала, вам это неприятно, ваша светлость.

Впервые за все это время Ирен осмелилась поднять глаза. Она ожидала увидеть на лице Гейла печать гнева, но прочитала лишь бесконечную усталость.

– Это можно вылечить.

Надо же, оказывается, Гейл Авелон тоже мог страдать! Удивительное, не вписывавшееся в прежнюю картину мира открытие. Ирен представляла его опасным хищником, безжалостным механизмом, а он оказался человеком.

– Неужели? – Кривая улыбка исказила шрамы. – Вы, вероятно, плохо рассмотрели мое уродство, миледи. Ну так любуйтесь!

Он пересек комнату и зажег лампу, безжалостно поднес ее к лицу, чтобы ни один рубец не остался незамеченным.

– Красавец, верно? Настоящий принц! – полные бессильной, злобной боли слова хлестали по щекам. – Вы ведь наведались в мою спальню, чтобы попробовать соблазнить, предложить себя. Мол, с королем не вышло, можно переключиться на его брата. Хорошенько смотрите, тьесса! Не стесняйтесь, можете упасть в обморок. Не вы первая, не вы последняя, я привык.

Поставив лампу на прикроватную тумбочку, Гейл вытянул ладони.

– И на них тоже посмотрите, тьесса. Ожоги зажили, но следы все равно остались. И больше никогда, слышите, – в голосе его звенела сталь, – не приближайтесь ко мне!

– Даже для того, чтобы перевязать вам руку? Кровь все еще идет, надо остановить ее, милорд.

– Кровь?

Гейл недоуменно моргнул. Он ожидал гримасы ужаса, отвращения – чего угодно, только не того, что Ирен невозмутимо поднимет платок и протянет ему.

– Ну да. Вы разбили костяшки. Если хотите, я сама… И мазь вам приготовлю. Ожог, конечно, старый, но можно попробовать. Шрамы я точно сведу, если…

Тут ее голос дрогнул: девушка осознала, какую непоправимую ошибку только что совершила.

– Если милорд захочет, – торопливо закончила она.

Гейл не ответил. Он пристально изучал Ирен, потом, нахмурившись, шагнул к ней. Она пискнула, непроизвольно уперлась ему рукой в грудь, когда пальцы Гейла ухватили ее за подбородок. От резкого движения шаль сползла на пол.

– Страх, я по-прежнему чувствую его. Но вы боитесь не моего лица. О нет, оно вас совсем не пугает, хотя должно. Напрашивается всего один вывод…

Кожу Ирен запекло. Она попыталась вырваться, но отчего-то не могла.

Ком подступил к горлу, мешая дышать.

«Неужели это она, – пойманной в силок птичкой билась мысль в мозгу, – его сила?» Ирен понятия не имела, как воздействует на ведьм инквизиторский дар, но с ней точно происходило что-то нехорошее.

Жар проникал все глубже. Сотни иголочек впивались в кожу. Голубые, словно полуденное солнце, глаза гипнотизировали. Зрачки Гейла непомерно расширились, практически вытеснив радужку.

Ирен сумела-таки оттолкнуть герцога, когда ее тело начало стремительно меняться, обретая настоящие формы. Заметавшись взглядом по комнате, она вскрикнула, непроизвольно прижав ладони к груди. Зеркало! Из него на Ирен смотрела перепуганная блондинка в ночной сорочке.

– Теперь мы квиты. Наконец-то и я вижу вас настоящую.

Жесткая усмешка Гейла не сулила ничего хорошего. Он не поворачивал головы, но его взгляд преследовал Ирен. Казалось, если она сейчас распахнет окно и выпрыгнет, заиндевевшие голубые глаза продолжат следить за ней во дворе.

– Симпатичная ведьма!

Щеки Ирен стремительно налились румянцем, когда она сообразила, в каком виде предстала перед ним. Практически голая, с четко проступившей под тканью, затвердевшей от страха и холода грудью.

Гейл сделал шаг вперед, и Ирен предупредила:

– Стойте где стоите, иначе я буду защищаться!

– Как же? – Герцог чуть склонил голову набок. – Проклятие, попытка нанести физическое увечье?

– Что угодно, лишь бы защитить свою честь!

И она действительно взялась за пудреницу – какое-никакое оружие.

– Честь? – Брови его стремительно поползли вверх. – Помнится, вы оставили ее в постели брата. Не поручусь, что вы и прежде не продавали ее по сходной цене. Ваше целомудрие нелепо!

– И все же.

Ирен удобнее перехватила пудреницу, примериваясь, как лучше ударить, если Гейл вздумает ее изнасиловать. Она родилась красавицей – логично воспользоваться такой девушкой до того, как ее изуродуют в застенках инквизиции.

– Я вовсе не к вам направлялась, милорд. – Глаза Ирен метали громы и молнии. – Я шла на кухню.

Он мог сколько угодно надеяться, сдаваться она не собиралась. Даже сейчас. Гейл сам упомянул принуждение. О, она постарается, сделает так, чтобы герцог унес их общую тайну в могилу.

Гейл скептически хмыкнул.

– Не далее как пару дней назад я застал вас практически голой в спальне брата, – напомнил он. – Или