– Как я уже говорила, милорд, мои родители не состояли в браке, пусть и любили друг друга. Положение моего отца делало невозможным такой союз. Вдобавок он был уже женат. Сами понимаете, чем обернулся бы развод. Любую прокляли бы, а моя мать… – Тщательно выверенная, театральная пауза создала нужное настроение. – Она и вовсе ведьма. Их обоих ждали многочасовые допросы в инквизиции, а то и смерть.

– Смотрю, вы не слишком жалуете моих подчиненных, – едко подметил Гейл.

Расслабившись, он принял более открытую позу, больше не скрещивал ноги.

– Странно было бы их любить! – нервно рассмеялась Ирен. – Я первой заподозрила бы себя во лжи.

Сердце ее то принималось биться часто-часто, то, наоборот, останавливалось. Ирен практически задыхалась, но сохранила внешнее спокойствие. Она не могла допустить, чтобы герцог вновь применил свои чары.

– Дальше! – Гейл благоразумно не стал углубляться в причины ненависти ведьм к инквизиции.

– Я мало знаю, милорд, – развела руками Ирен и, чуть замявшись, уточнила: – Или отныне мне нужно обращаться к вам исключительно «ваша светлость»? Уместно ли ведьме?..

– Уместно. Я не беру своих слов обратно.

«Хотя бы кто-то из Авелонов!» – пронеслось в голове Ирен. Отогнав навязчивый образ Хантера, она продолжила ткать паутину новой легенды, тщательно вплетая туда кусочки прежней лжи:

– Мать никогда не откровенничала со мной. Я бы и дальше полагала, что отец скончался до моего рождения, если бы не тетка. Как-то раз они с матерью крупно поссорились, из-за рода ее занятий, полагаю, и она в сердцах приказала сестре вместе с выродком убираться в замок к любовнику. Выродком она назвала меня, милорд.

– Я понял.

Грубое слово резануло его слух. Гейл посмотрел на кутавшуюся в халат Ирен. Выродок… Внутри зашевелилась острая неприязнь к назвавшей ее так женщине. Вряд ли она была хотя бы вполовину красива, как эта ведьма. Наверняка оскорбила от злобной зависти.

– И вы переехали к отцу? – предположил Гейл. – У вас хорошие манеры, сразу видно, вы получили достойное образование. В крестьянской глуши девочек такому не учат.

– Так моя мать и не крестьянка.

В таких же голубых, как у него самого, глазах на миг полыхнуло нечто, слишком походившее на уязвленную гордость. Ирен быстро спохватилась, приняла прежний покаянный вид, но поздно, Гейл заметил.

– Похоже, правды я от вас не добьюсь, барышня! – с мягким укором покачал головой он.

– А зачем вам правда?

Глаза Ирен смело схлестнулись с его, затопили в синеве.

– Она что-то изменит, эта правда? Главное вы и так знаете, остальное – детали. Я мечтала петь, мечтала попасть ко двору, и когда представилась возможность… Да кто угодно бы решился на подлог! – все больше распалялась девушка. – Сомневаюсь, будто тьесса Спенсер являла собой образец честности и добродетели! Только ее продвинули на высочайшую должность, а я добилась всего сама, своим умом и хитростью. И, в отличие от нее, не крутила романов с несколькими любовниками сразу.

Точно, как она сразу не додумалась! Нужно переключить внимание собеседника на Эдисона Миштона. Ирен понятия не имела, кто убил Таисию, но почему бы не он? Покойная певица могла его бросить, найти кого-то более перспективного в свите принцессы Анны, а то и вовсе заявить, что отныне намерена хранить верность его величеству.

«Я выставлю его убийцей».

Эдисон был в тот вечер в замке, он тоже должен ответить. Несправедливо, если смерть настигнет короля, но минует предателя. Кто, если не нынешний начальник Тайного сыска, разболтал про дар и артефакт Дорианов? В интересах Ирен устранить опасного врага. Если его казнят, некому будет копаться в ее прошлом.

– Тьес Миштон ведь поведал вам о своих близких отношениях с тьессой Спенсер? Я не раз видела их вместе, пока служила ее компаньонкой. Он навещал тьессу даже во дворце, под носом его величества.

Гейл нахмурился.

«Он не знал!» – мысленно возликовала Ирен. Все эти томительные минуты ее жизнь висела на волоске, но теперь она спасена. Гейл займется Эдисоном и ненадолго забудет о златокудрой ведьме, ослабит хватку. Тут уж Ирен не оплошает. Долой сложные комбинации! Подсыпанный в пищу яд во время торжественного приема быстро и надежно сделает свое дело. Если же попутно пострадают другие, то Вечная мать отблагодарит их на том свете.

– Сдается, – наконец нервно постукивая пальцами по туалетному столику, заговорил Гейл, – вы ценный кладезь информации, Селена! Буду называть вас прежним именем. Как любая ведьма, наблюдательны, умны…

– И я готова поделиться своими выводами взамен на свободу.

– Хорошо, – неожиданно согласился он, – мы заключим сделку, но на моих условиях. Я озвучу их чуть позже, а пока поведайте все, что знаете, о любовниках Таисии Спенсер.

Может статься, все гораздо проще, нежели он полагал, и от королевской певицы действительно избавился брошенный поклонник. Только вот куда деть остальные смерти? Вроде нет в них ничего магического, но проклятая, несчастливая должность какая-то!

Гейл вновь покосился на напоминавшую ангелочка ведьму, задумался, догадывалась ли она, какой опасности себя подвергала. Перед глазами на миг встала картина: приоткрытый, утративший краски рот, закатившиеся, потухшие глаза, спутавшиеся, окровавленные волосы.

Он поспешил отогнать глупое видение. Ничего такого с ней не случится.

И все же как она прекрасна! Подобные девушки нравились ему в прошлой жизни, до нападения. Хрупкая и вместе с тем чувственная красота, сочетание характера и женственности. «Немудрено, что инквизитора привлекают ведьмы, – подумалось ему. – Так заложено Всевышним, так легче вычислять друг друга в толпе. Любого охотника влечет к жертве».

А вот Хантер истинный облик Селены не оценил бы. Для него она хороша исключительно в виде произведений искусства, в постель он укладывал менее одухотворенных.

– Занятно! – выслушав рассказ о постельных подвигах Таисии, плотоядно протянул Гейл. – Любезный тьес Миштон ни словом не обмолвился о своем тесном знакомстве с покойной. Я передам тьесу Моризену, чтобы он побеседовал с ним и перестал гоняться за Аннет Мардон. Как видите, – с легкой усмешкой добавил он, – я умею быть благодарным. Не стоит рисовать инквизицию исключительно в черных красках.

Ирен не стала спорить, только сдержанно поблагодарила. Стоящим по разные стороны баррикад не понять друг друга. Одно и то же для одних справедливость, а для других – тирания.

И все же Гейл оказался лучше, нежели Ирен себе представляла. Тот же тьес Моризен, не ночью будет помянут, вряд ли бы проявил милосердие.

Заместитель Верховного инквизитора – фигура занятная. С одной стороны, единственный представитель второго сословия, тьес, кто добился подобных карьерных высот. С другой – вечно в тени. Может, этим объяснялась его порой чрезмерная жестокость. В любом