– Спасибо за то, что помог принять решение, да за то, что сил придал, – внесла я ясность.

И руку протянув, коснулась я плода лесной яблони, и зарумянилось яблоко вновь, засияло, силой наполненное.

– Что делать надумала? – встревожился архимаг.

– Недоброе, – не знаю, зачем ответила ему, могла бы и не отвечать. – Недоброе, да верное, справедливое. Давно следовало, очень давно, а я все боялась-пряталась. Больше не стану!

Синие глаза охраняба полыхнули гневом, взгляд был предостерегающим, и словно в воздухе читалось: «Не лезь в это, дура».

Но я отступать была не намерена.

А потому закрутилось вновь наливное яблочко по серебряному блюдцу, завертелось стремительно, разрывая пространство и путы магические, и от ведьмы к ведьмам понеслось истинное:

«Славастена – маг, ведьмой никогда не была. Изяслава ведьмой быть перестала, силу свою ведьмаку передала, вероятно, сыну. По наущению или от шантажа мне неведомо. Я, ведьма Валкирин, слово мое верное, я правды требую!»

И рухнуло на стол мое наливное яблочко!

Мертвым рухнуло!

В ответ на правду мою, меня на смерть обрекли!

Покрылось трещинами серебряное блюдце да едва не впилось в меня осколками серебряными – охраняб не дал, схватил блюдце да в окно вышвырнул, от того заклинание убиения и не сработало.

А я так и осталась сидеть, ошеломленная, потрясенная, опустошенная… Изяслава али Славастена? Кто убить меня попытался? Да и как такое возможно-то?

– Веся! – разъяренно проговорил мой маг.

– Ведьма… – потрясенно прошептала я.

– Да какая с тебя ведьма? – не на шутку разошелся мужик. – Недоучка малолетняя ты, а не ведьма!

Ух и страшен он был, когда злился.

Да я не про то вообще.

– Я не о себе, охранябушка, – сказала задумчиво, – заклинание убиения силы такой могла наложить только очень-очень-очень сильная ведьма. А это не Славастена и не Изяслава. Кто-то из Верховных, кто-то, кто знал обо всем. Знал и желал меня заткнуть. Ты обрати внимание, заклинание сработало, едва сказала я имя свое да слова заговоренные «я правды требую».

Нахмурился архимаг, спросил прямо:

– И много у тебя врагов среди ведьм?

Раньше мне казалось, что нет. Во враги свои я могла лишь Славастену записать, а теперь выходит сложнее все.

По факту дело мое было верное, да вот только предшествовали ему два неверных – трусливо промолчала я, в лесу Заповедном скрывшись, о том, кто такова Славастена по сути, и трусливо я скрыла то, что жива. Кто знал меня, все поверили – сбежала глупая Весяна, прямо перед свадьбой своей сбежала, променяла славного могучего златоволосого мага Тиромира на слабого да неприметного Кевина и сбежала с полюбовником аккурат перед свадьбой. Дура девка, такую глупость утворила, и махнул на меня рукой весь ведьмовской мир. А ведь могла тогда правду сказать, могла бы. Пусть не все поверили бы, а все равно – каждая прирожденная ведьма ощутила бы, что несправедливость висит надо мной – страшная, темная, чудовищная. Ульгерда вон почувствовала, теща нашего барона, сама ко мне пришла, с избушкой помогла, слезы вытерла, а я и рада была, скрылась от всех интриг да проблем, и на душе легче стало.

А теперь каково тебе на душе, ведьма?

Паршиво мне теперь на душе было. Тогда, казалось, никому не нужна я, с глаз долой да из сердца вон, а выходит вот оно как… Заткнуть меня пытались, да не получилось. Я все сказать успела.

– Веся?! – голос охраняба охрип.

Я лицо закрыла ладонями, посидела, успокаиваясь, да и ответила:

– Правду сказала. Да всем и сразу. Слова мои каждая ведьма услыхала. И не только ведьмы – всей нечисти каждое слово стало известно…

– Дьявол! – в сердцах выругался маг мой.

– Дьявол это не проблема, – я руки от лица убрала, вздохнула тяжело, – дьяволам-то до меня дела нет никакого. А вот Лесная Силушка это уже да, это проблема. И она же сейчас явится… в смысле он…

Охранябушка мой стоял, прямой как скала, гневный, как шторм морской, и лишь одно спросил:

– Зачем, Веся?

Улыбнулась невесело и ответила:

– Решила поступить правильно. Хоть раз. И вот сейчас… буду за это огребать. А ты это – из избы-то не выходи, ладно?

И тут как громыхнет небо и задрожит все, словно земля разверзлась, а опосля над всем лесом рокотом прошелся рык разъяренный:

– Ведьма!

И главное, голосом, когда гневается, исключительно мужским говорит!

Выглянул из печи испуганно мой нелегальный домовой, на столе кот Ученый материализовался, из пола вылез наполовину леший, на раму оконную, избегая осколков от стекла разбитого, сел Мудрый ворон, встревоженно смотрел на меня архимаг, а я… сидела и с мыслями собиралась.

То, что погонит меня из Заповедного леса Сила Лесная, это я знала. Точно погонит, глупость я сделала, спорить не буду. И врала ему, в глаза глядя прямо, да только и он не всегда правду молвил, и вообще это он с половой принадлежностью определиться никак не может, то духом-отцом его зови, то силой-матушкой. В общем…

– Веся! – пуще прежнего возопил Силушка Лесная. Да так, что удержавшиеся куски стекла вниз рухнули, а печка моя пошла трещинами.

Эдак он мне сейчас всю избу поразрушит, а мне потом что, в норе живи?

Но выходить все равно было боязно, и я еще контраргументов не придумала.

– И вот что теперь делать будем? – нервно хлеща хвостом, поинтересовался мой наставник по части учений.

– Врать, – мудро посоветовал Мудрый ворон.

Я испуганно на друга верного, соратника самого близкого взглянула, лешенька вздохнул глубоко, аж избушка зашаталась, да и решил:

– Соберись. Плечи расправь. Нос кверху. Ворон мудрый совет дал – отпирайся до последнего. А я рядом ежели что.

– Я в печи, – сказал домовой и затихарился.

– Я к домовому, давно в печи не бывал, – по-умному поступил кот Ученый.

– Тоже в избе посижу, хорошо тут у тебя, спокойно, – добавил Мудрый ворон.

Такие вот у меня наставнички.

– Веся, – позвал леший.

И как я на него посмотрела, так и напомнил:

– Сила Лесная это тебе не ведьма прирожденная, он правды не увидит.

И вот в этом-то резон был.

Встала я решительно, волосы по-быстрому перезаплела, сарафан отдернула да и на порог пошла, гордо нос держа кверху.

И как вышла, сильно об том пожалела – от гнева Силушки Лесной такая пылища поднялась, что насилу удержалась, чтобы не чихнуть.

Дубы вековые стонали, сосны, что вершинами до облаков доставали, трепетали аки былинки, птицы потревоженные взмывали в небеса, от беды подальше, разгневанное лицо Силушки Лесной как никогда было на прежний облик похоже, и теперь морда, отдаленно череп монструозного оленя напоминающая, рогами внушительными пугала не меньше, чем гневом своим.

– Ведьма! – рявкнула на меня проявленная пасть.

Пташка мелкая, коей сильно не повезло в этот момент как раз тикать без оглядки, была сметена ветром и пострадала бы, об стену избы моей треснувшись, но я перехватить успела да аккуратно по ткани сарафана на ступени спустить.

– Спасибушки, – прочирикала синичка.

И ускакала под лестницу.

Мы с Силой Лесной за делом тем проследили молча, а опосля вернулись к противостоянию грозному.

– Ведьма! – обвинил меня во всех грехах смертных Дух Лесной.

Грозно так обвинил, уверенно.

Но я совет лешеньки усвоила.

– Ну согрешила по молодости, спуталась не с той компанией, с кем не бывает? – спросила с вызовом. – А так если уж по сути смотреть, то я на ведьму-то и не доучилась даже! Вот!

Огромный сотканный из листьев да веток древесный призрак Духа Лесного призадумался, копытом призрачным под подбородком с бородой из мха серебристого почесал да и вопросил:

– Значит, ведьмой ученой хотела стать?

– Да передумала, – решила я стоять на своем, – у них там, знаешь ли, то одни экзамены, то другие, то практика, то курсовая, то еще что-то – замаялась.

Из столба высунулся кот Ученый, показал большой палец, мол «молодец, так держать». Ну, я так и собиралась.

– Значит, замаялась. А с лесом-то моим потом тоже замаешься? – вкрадчиво поинтересовалась Сила Лесная, облик свой меняя.

Страшен лик Силы Лесной, да только я и пострашнее вещи видела, а бояться… устала я бояться. И потому смело смотрела на суровое лицо, что из крон