— Да, группенфюрер, — отрубил Лаффе.

— Расскажите, где и как вы познакомились с ним.

Лаффе рассказал, стараясь не упустить ни единой подробности. Мюллер, выслушав не перебивая, спросил так же спокойно, без угроз:

— А знаете ли вы, гауптман, что познакомились с вражеским агентом и фактически содействовали ему?

У Лаффе перехватило дыхание.

— Но ведь, группенфюрер... он был из такого изысканного общества! Я даже представить себе не мог…

Мюллер покачал головой.

— Он использовал вас для каких-то своих целей и сбежал. Вы, гауптман, были ему нужны, как прикрытие. Мертенс испугался чего-то (Мюллер уже знал, чего: агент криминальной полиции следил за спекулянтом, который жил в доме рядом с фрау Ленбах, а Мертенс, должно быть, подумал, что гестапо выследило его), вызвал вас и, напоив, как последнюю свинью, воспользовался вашей машиной.

Лаффе побледнел.

— Поверьте, я ни секунды не сомневался в нем. К тому же, фрау Ленбах…

— С нею будет отдельный разговор!

Мюллера вдруг взяла такая злость, что он грохнул кулаком по столу: этот чертов Мертенс-Дюбуэль свободно разъезжает по Берлину — проспектам и улицам столицы рейха, между прочим. Возможно, даже проезжал где-то здесь, по Принц-Альбрехтштрасе. Сегодня ночью он наверняка встречался с агентом из ОКВ, и это была очень важная встреча — иначе бы Мертенс-Дюбуэль не рискнул после провала в Париже пересекать границу рейха... А главное он, шеф имперского гестапо, должен проглотить эту пилюлю, потому что согласился с этим болваном штандартенфюрером Беккенбауэром. Мертенса-Дюбуэля могли задержать на границе, выследить здесь, на вокзале в Берлине — каждый агент имел фото советского резидента, и, как знать, гулял бы он сейчас по берлинским улицам?..

Мюллер смирил гнев. Что случилось, то случилось, и не стоит раздувать эту историю, поскольку, если Кальтенбруннер с Гиммлером докопаются до этого дела, тучи, прежде всего, сгустятся над его, Мюллера головой... И надо же было этому кретину-гауптману рассказать обо всем своему знакомому! Правда штурмбанфюрера Мацке можно повысить в должности и отправить куда-нибудь в Брюссель или Париж... Он будет счастлив и нем, как могила, до конца дней своих. А этого болвана...

Мюллер строго произнес:

— Вас, гауптман, следовало бы судить, как государственного преступника, но все ваше прошлое, а мы успели ознакомиться с вашим досье, — соврал он, — безупречно. Поэтому я рекомендовал бы вам немедленно подать рапорт об отправке на Восточный фронт. Считайте, что вы легко отделались, и забудьте обо всем, что произошло, потому что если вы сболтнете хоть единое слово…

— Я понял вас, группенфюрер.

У Лаффе задрожали колени. Он едва приподнялся и направился к двери уже не таким бравым шагом, каким зашел сюда.

Мюллер подождал, пока за гауптманом закроется дверь, и, вызвав адъютанта, приказал отпустить фрау Ленбах с подругой, но установить надзор за ее домом и докладывать лично ему обо всех посетителях коттеджа. Сделал он это на всякий случай, поскольку был уверен, что Мертенс давно уже не Берлине, и даже догадывался, куда тот подался. Вряд ли в Бельгию, Францию или Голландию. Еще маловероятней, если он останется в Германии. Поэтому либо Испания, либо Швейцария...

Скорее всего, Швейцария — две русские рации работают оттуда, и Дюбуэлю есть, куда приложить руку.

Мюллер подумал немного и приказал вызвать из Парижа гауптштурмфюрера Крейцберга — тот знает в лицо русского агента и с удовольствием поквитается с ним. Ведь тот обвел их вокруг пальца, как последних кретинов!..

Да, лучшей кандидатуры не найти. Пусть едет в Швейцарию...

Последняя встреча Вальтера Шелленберга с Роже Массоном состоялась в начале марта в Цюрихском отеле «Баур». Как и в первый раз, бригадефюрер предложил побеседовать не в помещении. Массон согласился: микрофоны, в конечном счете, тяготили и его.

Готовясь к этой встрече, бригадный полковник не знал, что и думать: ведь всего десять дней назад он вместе с генералом Гизаном уже встречался с бригадефюрером и теперь, направляясь за Шелленбергом к уютному скверу, Массон припоминал все детали той встречи.

Сначала в небольшой швейцарский пограничный городок Биглен прибыл он, чтобы лично проверить, все ли подготовлено для приема высоких гостей. Полковник Жакийяр заверил его: все в порядке — чуть ли не каждый квартал городка контролируют агенты Бюро.

Генерал Генри Гизан прибыл в военной форме со всеми регалиями, как бы подчеркивая боевой дух и доблесть швейцарской армии. Гизан с Массоном уже знали о гитлеровском плане нападения на Швейцарию, разработанном ОКВ, — Коломб вовремя предупредил их. Этот вопрос обсуждали на заседании Совета Конфедерации, и там после долгих дебатов решили пока не перебрасывать армию. На этом настояло большинство, ибо судьба гитлеровских дивизий под Сталинградом была решена, и самые дальновидные политики понимали, что Гитлер при данных обстоятельствах не рискнет распылять силы.

Теперь, когда Сталинградская кампания была проиграна, генерал Гизан чувствовал себя уверенно.

Шелленберг немного опаздывал. Наконец прибыл и он в сопровождении личной охраны.

— Я должен был прилететь, — пояснил бригадефюрер, — но погода сегодня...

Погода и впрямь могла бы быть лучше, но что поделать — начало марта, пора весенних туманов.

— Да, в эту пору на самолет трудно рассчитывать, — поддержал Гизан.

Шелленберг двусмысленно улыбнулся:

— Впрочем, погода — пустяки. Фюрер боится, что меня при поездке на машине выкрадет «Интеллидженс сервис». Кроме того, он не хочет, чтобы об этой поездке узнали итальянцы и пришли к выводу, что после Северной Африки мы можем покинуть также Апеннинский полуостров: вывести войска рейха из Италии и создать новую линию обороны в Альпах — так сказать, южную границу новой европейской крепости...

Говоря об этом, Шелленберг пристально смотрел на Гизана с Массоном. Он еще не получил ответа на главное — знают ли в Швейцарии о плане нападения, разработанном в ОКВ. Если нет, то все хитроумные ходы его не стоят пфеннига. Поэтому и намекнул прозрачно на возможность оккупации Швейцарии.

Но Гизан с Массоном никак не выказывали своих мыслей — улыбались официально-вежливо и делали вид, словно подтекст сказанного не доходил до них.

После ужина Шелленберг сразу перешел к делу: мол, фюрер требует от Швейцарии заверений, что она запретит союзным войскам проходить через свою территорию.

Генерал Гизан пояснил решительно:

— Наша армия при любых обстоятельствах выполнит свой долг. Мы — нейтральная страна и будем воевать против любого, кто осмелится нарушить швейцарскую границу.

Шелленберг попросил дать письменное заверение. Еще три месяца назад Гизан не посмел бы отказать ему, но теперь, после Сталинграда ответил, что не может пойти на