Алексей начал понимать, о чем говорил Павел. Ему очень хотелось прекратить переводить и прикрыть руками горящие щеки. Павел покашлял, сидя под своими одеялами, и Алексей предпринял отчаянную попытку:

— Может, ты всё же решишься потренироваться во французском, — он протянул ему книжку.

— Нет. Мне и на русском неплохо. У тебя хорошо получается переводить. Очень… литературно.

Алексей оттёр ладони об штаны.

— «Поль Хладнокровный оторвался от сладкого нектара:

— Кажется, я был груб. Как я мог быть так несправедлив к моему собрату по жезлу?

И грубый, но благородный разбойник разрезал путы прекрасного Анри. Тот сразу же страстными объятиями прижал к себе два трепещущих тела и встретил взглядом два других взгляда: тёмно-серые омуты и сверкающий на солнце мёд. Жози испустила самый сладостный звук, слышанный обоими мужчинами, и заскользила между ними».

Больше Алексей не выдержал. Он бдительно следил за тем, чтобы глаза бегали по строчкам, и прочёл следующее:

— «Дверь домика распахнулась. Раздались ржание коней и звон шпаг. В комнату ворвались стражники. Они несколько дней без сна и отдыха мчались в погоне за главарём. Они поразили всех разбойников на стоянке. Стражники повязали Поля Хладнокровного и спасли Белокурую Жози и Анри. Старшина стражников укрыл своим плащом Жози и упрекнул Анри за недостаточную осторожность».

— Эй! А где?! — разочарование Павла вышло неожиданно громким.

Он потянулся забрать книжку.

Ладони у Алексея снова взмокли. Он всё же надеялся, что брат не заметит резкую смену стиля, но и в этот раз ему не удалось провести его.

— Ты плут. Отдай сюда книгу.

Вместо этого Алексей поднял книжку высоко над своей головой.

— Ты заставляешь меня вылезти из-под тёплого одеяла. Ты бессердечен, Алексей.

Слова подействовали. Алексею снова стало стыдно, хотя, казалось, куда уж больше, и он виновато отдал роман Павлу.

Павел забрал книжку и быстро листал, ища нужный момент.

— «…сладостный звук, слышанный обоими мужчинами, и заскользила между ними».

Глянул выразительно на ёрзающего на стуле Алексея.

— Возможно, моё знание французского не так хорошо…

— Будешь исправлять моё.

И Павел в манере человека, что учил французский по словарю и не знает части используемых автором возвышенных идиом, но легко находит им замену, прочитал вслух про то, как зажатая между двумя прекрасными мужчинами Жози предалась плотским радостям двойного и местами одновременного соития, и что упругие груди всё-таки выскочили из корсажа, а сам корсаж был зашвырнут далеко в угол, так же как и штанцы обоих стойких солдатиков.

И про то, что сделали они это не один раз и отдавались своим порочным, но сладостным страстям до самого рассвета, а когда Жози утомилась и уснула на меховом плаще Поля, то двое мужчин нашли, чем себя развлечь, словно два капитана, держащиеся за оба своих штурвала.

— Конец главы, — Павел прикрыл книгу и посмотрел на Алексея.

Алексей окончательно сгорел ещё на двойном соитии, а потому, не пытаясь более держать достойный вид, склонился к коленям и прикрыл голову руками.

Павел слегка постучал ему книгой по затылку.

— У тебя бесстыдно горят уши. Ты там что, к штанам прилип?

Алексей осторожно приоткрыл лицо и повернул голову. Посмотрел на него влажным глазом. Павел с интересом заглянул.

— Ты иногда путаешься в числительных, — запинаясь на каждом слове, сказал Алексей

— Где, например? Где было два, а не один?

Алексей молча кивнул.

— Там было два. Я ничего не путал. Хочешь — сам почитай.

И тут в глазах у Павла мелькнуло что-то бесинковое, но склонившийся к своим ногам Алексей ничего не заметил. Павел наклонился с кровати, сунул руку Алексею между коленями и прислонённым к ним животом и коротко жамкнул. Тут же быстро убрал руку с небольшим смешком.

— Это называется отдрочить другому. Их было двое, и они отлично справились.

Дёрнулся Алексей от испуга и неожиданности так, что чуть не упал вместе со стулом. Прикрыл пах и смотрел куда угодно, только не на Павла. Тому стало очевидно его состояние, а потому Алексею было ужасно стыдно. Сам ещё так книжками этими возмущался, а тут такое.

Павел негромко рассмеялся. Ему было проще — одеяло спасало. Впрочем, ему тоже было не сильно удобно.

— Подождёшь, когда упадет, или сейчас прочь побежишь?

Посмотрел на Алексея, который чуть не плакал от стыда.

— Ну, должны же братья хоть когда-нибудь вместе поозорничать определённым образом. Пусть даже просто чтением книжек.

«Братья… Впервые он нас так назвал». Алексей тихо попросил, не поднимая на него взгляд:

— Павел, пожалуйста, мог бы ты больше не просить меня читать подобное?

— Совсем?

Павел неожиданно для себя немного расстроился. Не тем, что у него отбирают отличный повод шутить, а… Не то, чтобы он много с кем шутил и книжки такие читал, делясь впечатлениями. Вообще ни с кем.

— Ладно.

Алексей лежал на своих коленях и думал. Раньше ему казалось, что они были равны, когда поднимали друг на друга заряженные пистолеты, но настоящее равенство было сейчас. Когда было так неловко и стыдно, но вместо ефрейтора и подпоручика были только Павел и Алексей. И братьями их назвал Павел тоже только сейчас. И никогда он не видел его таким радостным. Алексей переборол стыд и смущение, разогнулся и прямо посмотрел на брата.

— Может, если немного. Я буду не против.

Павел кивнул в ответ. А потом начал думать о погоде, потому что справляться вручную при Алексее было бы как-то не очень.

Страдая от аналогичной проблемы, Алексей проговаривал в голове все пункты воинского устава, но помогало плохо. А потому он смирился, встал как есть и поспешил накинуть поверх пальто.

Посмотреть Павел успел. И увидеть всё тоже.

— Алексей, женщин ты точно не разочаруешь.

На такие слова Алексей споткнулся на ровном месте.

— Павел!

— Что?

— Как ты можешь так о женщинах?

— А ты считаешь, что женщины не имеют права удовольствие получать? Да ты, Алексей, ещё и мужлан ко всему прочему.

— Они не не имеют… Они имеют… Я не о том! Как можно так обыденно говорить об… — Алексей снова начал смущаться и путаться. — Я хочу сказать, ведь близость должна случаться только после скрепленного брака.

— Должна…

От волнения Алексея, наконец, отпустило, и он встал ровнее. Резко вспомнил о происхождении Павла. Побледнел.

— До свидания, брат. Я приду ещё.