Шрифт:
Закладка:
– Дайте нам еды… Дайте воды! Пожалуйста! Воды!
В возникшем переполохе Фанни увидела свой шанс. Охранникам было не до неё. Она глубоко вздохнула и, опустив голову, выскользнула из строя. Быстрым шагом направилась к группе беженцев и, оказавшись там, начала вместе с ними выкрикивать слова на венгерском.
Раздражённые немцы продолжали размахивать руками.
– Прочь с дороги! У нас для вас ничего нет! Убирайтесь!
Фанни подошла к мужчине в жёлтом плаще и схватила его за плечи. Из последних сил она натянула очаровательную улыбку, и мужчина улыбнулся в ответ. Он снял свой плащ, накинул его на Фанни и приобнял её за шею. Так они и прошли через перекрёсток под нетерпеливыми взглядами эсэсовцев. Сердце Фанни колотилось так сильно, что, казалось, солдаты могли слышать его стук.
Голову вниз. Шаг. Ещё шаг.
Мгновение спустя эсэсовцы выстрелили в воздух и продолжили вести пленных на север, к границе. Беженцы, двигавшиеся на запад, скрылись в слепящей снежной буре. Фанни почувствовала, как у неё подкашиваются колени. Мужчина, державший плащ, взял её за подбородок и повернул к себе, повторяя одно и то же венгерское слово.
– Lelegzik.
Дыши.
И на этом война для Фанни закончилась.
Удо снял свои ботинки
Он бросил их в камин, где уже пылали его униформа, шапка и шинель. Впервые за много лет в его образе не было ни единой детали, хоть как-то намекающей на его высокое положение. Обычная фланелевая рубашка, чёрные брюки, рабочие ботинки и шерстяное пальто, которое он взял у местного фермера, доставлявшего продукты в лагерь.
Это было 27 января 1945 года. В предыдущие дни в окрестностях Аушвица были слышны взрывы. Красная Армия приближалась, поступил приказ вывезти оставшихся в живых заключённых обратно в Германию, но только тех, кто был достаточно силён, чтобы выдержать этот путь. Остальных – старых, слабых и больных – бросали на произвол судьбы. Времени не было даже на то, чтобы их убить.
Удо смотрел, как пламя поглощает его форму. Будь он из тех людей, которые встречались со мной лицом к лицу, он бы понял, что это конец. С Волком было покончено. Рейх рухнул. Но, будучи убеждённым в превосходстве своей расы, Удо думал лишь о следующих шагах в этой войне, а именно: уничтожить все свидетельства его злодеяний.
Он уже снёс газовые камеры и крематории и убил всех работающих там заключённых, чтобы они никогда не смогли дать показания. Склады, полные краденых вещей, были сожжены. Документы уничтожены. Шаг за шагом Удо заметал следы.
Но на всё это требовалось время, а Удо не знал, сколько его ещё оставалось. Комендант уже сбежал. Трус. Удо остался, чтобы закончить работу. Теперь, когда пленные были вывезены, а охранники либо маршировали с ними, либо сражались с советскими войсками, пришло время позаботиться и о себе. Вернуться к Волку. Есть ещё порох в пороховницах.
План побега был прост. Удо уже купил у польского рабочего его документы и, таким образом, получил новое имя – Йозеф Вальказ. Он должен был выйти из лагеря в гражданской одежде, скрыться в ближайшем городе и на заранее подготовленной машине добраться до немецкой границы. А там уже знакомые приветствовали бы его на родине.
Удо не знал, что в этот самый момент Красная Армия, одетая в белые шинели, почти сливающиеся со снегом, стремительно приближалась к воротам Аушвица. Конная армия и автомобили вот-вот должны были прорваться внутрь. Удо мог бы избежать этой встречи, если бы ушёл на двадцать минут раньше. Но он потратил эти двадцать минут на поиск патронов для своего люгера и размышления о том, стоит ли брать его с собой. Если враг обнаружит у него пистолет, Удо тем самым подпишет себе смертный приговор. С другой стороны, как отважиться на побег без защиты?
Удо держал в руках пистолет, его мысли метались из стороны в сторону. Почему-то ему вспомнилась ночь в Салониках, когда он выстрелил, услышал стук в чулане и обнаружил маленького спрятавшегося грека по имени Нико, который помог Удо организовать успешную депортацию почти пятидесяти тысяч евреев.
Какое было время. Какая власть. Какая сила в его руках. Удо почувствовал прилив гордости за то, чего он добился для Deutschland über alles (Германия превыше всего – ред.), и воспринял это как знак того, что оружие должно быть при нём. Он зарядил свой люгер, засунул его за пояс, а затем надел фермерское пальто и натянул на голову фуражку. Когда Удо вышел из комнаты, офицерская форма ещё догорала в камине.
* * *
Чтобы наглядно изобразить то, что произошло дальше, давайте представим три вершины треугольника.
Первая вершина – советские войска, поднимающиеся на холм, чтобы освободить лагерь.
Вторая вершина – Удо Граф, идущий им навстречу в гражданской форме.
Третья вершина – забор из колючей проволоки, за которым шеренгой стояли немощные узники Аушвица, они опирались на костыли, кутались в ветхие одеяла и по-прежнему были одеты в грязную полосатую форму, свисающую с их тощих тел. Советские войска приближались, и пленники, не способные говорить от изнеможения, лишь глядели на них с растерянностью и любопытством, с каким олень на другом берегу реки смотрит на приближающегося человека.
Удо увидел солдат и сделал глубокий вдох. Посмотрел себе под ноги. О бегстве теперь не могло быть и речи. Теперь только идти, засунув руки в карманы, как будто произошедшее его не касается. Ты – фермер. Ты всего лишь проходил мимо. Ты доставлял продукты. Люди часто упражняются во лжи, когда встречают сопротивление. Удо продолжал убеждать себя. Фермер. Капуста и картофель. Не останавливайся.
Первые конники пронеслись мимо него. Удо сдержал ухмылку.
Потом мимо проехал автомобиль.
Эти дураки тебя и не заметят. Придерживайся плана.
Ещё один автомобиль. Третий. Хитрый план работал.
И тут раздался голос.
– Держите его! Кто-нибудь, держите!
Голос был хриплым, с надрывом, и доносился из-за колючей проволоки. Было похоже на вопль раненого животного.
– Остановите его! Он убийца! Держите его!
Удо бросил взгляд в сторону и увидел, как один заключённый протискивается между остальных, прыгает, машет руками, показывает через забор и кричит. Удо сразу понял, кто это.
Старший брат.
Себастьян Криспис.
Почему он до сих пор жив?
* * *
Теперь я должна рассказать вам, как шестнадцатилетний Себастьян остался в тот день среди больных и старых пленников.
Когда распространилась новость о том,
