Четыре снежных дня

Лишь мёртвые видят конец войны. Но отдельные войны приходят к своему завершению, и Вторая мировая закончилась поражением нацистов. Тем не менее, поражение не наступило везде и сразу. Вместо этого занавес опускался месяцами, и, пока одни праздновали освобождение, другие страдали от чудовищных последствий.

Позвольте представить вам один день – субботу, 27 января 1945 года – с четырех точек зрения, чтобы показать, насколько по-разному война закончилась для Фанни, Себастьяна, Удо и Нико.

Во всех четырёх историях был снег.

Фанни шагала в длинной колонне пленников

Она не знала, какой был день. Не знала, какой был месяц. Знала лишь, что на улице ужасно холодно и что ей и другим каждую ночь приходится спать на замёрзшей земле, не имея возможности укрыться.

В последнем жесте отчаяния нацисты пешком вели заключённых евреев на родину, чтобы не позволить им рассказать освободителям всю правду о пережитых ужасах, а ещё чтобы воспользоваться остатками их рабочей силы, прежде чем убить.

Тяжело осмыслить это, но даже после того, как концлагеря были сожжены и заброшены, те, кто выжил в них, не избавились от пыток. Вместо этого их, истощённых и похожих на призраки, согнали в кучу и вынудили идти сотни миль без еды и воды. Тех, кто падал, останавливался отдохнуть или даже приседал на корточки, чтобы испражниться, сразу же убивали. Тела никто не хоронил, их бросали прямо на обочине дороги.

Наверное, вы спросите, почему в свои последние безнадёжные дни стремления к мировому господству Волк уделял столько времени убийству беспомощных евреев, хотя мог бы бросить эти силы на реальные сражения. Но пытаться понять действия безумца – всё равно что допрашивать паука. Оба продолжают плести свою паутину до тех пор, пока кто-нибудь их не раздавит.

Фанни и других детей, прячущихся у Каталин Каради, обнаружили однажды ночью после того, как сосед сообщил «Скрещённым стрелам» о необычайно крупных поставках еды в здание. Солдаты ворвались в подвал и начали выкрикивать приказы и размахивать оружием. Самых маленьких детей забрали. Подростков вроде Фанни согнали в бараки для провинившихся на площади Телеки, где они томились в ожидании вместе с толпой голодающих взрослых, не имея понятия о том, что их ждёт дальше.

А потом, однажды утром, их выгнали на зимний мороз и соединили с тысячей других евреев, плотными рядами заполнивших улицу. Вдоль этой процессии шли нацистские охранники, выкрикивающие единственную команду.

– Marsch!

Они шли к австрийской границе

Позже это шествие получит название «Марш смерти» – из-за расстрелов и мучительных смертей. Фанни поняла, что единственный способ выжить – это наступать в грязь там, где были следы от ботинок впереди идущих, и смотреть прямо перед собой, не останавливаться, не оборачиваться, даже если старушка рядом упала в снег, даже если задыхающийся тощий мужчина остановился помочиться, а эсэсовец повалил его на землю. Фанни зажмурилась, зная, что вот-вот прилетит пуля. Бах! Она вздрогнула и продолжила шагать.

Бесконечная тяжесть войны высасывала адреналин из крови бедной девочки. Её тело стало тощим как жердь, щёки впали. У неё осталось так мало эмоций, что, когда она перебирала пальцами маленький мешочек с красными чётками, подаренный ей Гизеллой, голос внутри прошептал: «Хватит. Мы – ничто. Проглоти бусину. Покончи с этим».

Она могла бы поддаться этому голосу, если бы не воспоминания, которые непрерывно проносились в её голове: переполненный вагон поезда из Салоников и последние слова бородатого незнакомца: «Будь хорошим человеком. Расскажи миру о том, что здесь случилось».

Единственный способ сделать это – выжить. Это была её последняя цель. Поэтому она поднимала одну ногу, потом другую и, чтобы не заснуть, умывалась снегом и ела его, чтобы попить, когда охранники отворачивались.

На пятый день марша она оказалась рядом с мальчиком лет семи, которого тянул к земле рюкзак за спиной.

– Сними рюкзак, – прошептала Фанни. – Оставь его.

– Не могу, – сказал мальчик. – У меня там сыр. Нужно будет поесть, когда мы доберёмся.

Фанни недоумевала, как мальчику удалось раздобыть сыр и вообще унести с собой рюкзак, ведь многим запретили взять даже самую маленькую сумку. Но проку от рюкзака было мало. Мальчик всё время спотыкался, плакал и несколько раз падал в снег. Фанни поднимала его, пока не видели охранники.

– Дай мне рюкзак, я подержу.

– Нет. Он мой.

Он упал снова, и Фанни подняла его. Следующие три часа она крепко держала мальчика за руку, пока не стало казаться, что он вот-вот потеряет сознание.

– Давай я тебе помогу, – сказала Фанни. – Обещаю, что верну его.

Мальчик больше не сопротивлялся. Фанни взгромоздила рюкзак на плечо. Он был тяжёлым и мешал ей идти. Фанни засомневалась, действительно ли внутри лежал сыр.

– Где ты живешь? – спросила она мальчика.

– Нигде.

– А как же твоя семья?

– У меня её нет. Он поправился: – Больше нет.

Мальчик снова заплакал, и Фанни попросила его перестать, ведь так он быстрее устанет. У неё болели плечи. Ноги гудели. Когда стемнело, марширующие остановились, и Фанни посоветовала мальчику поспать, а на следующий день их, быть может, уже освободят.

– Куда же я тогда пойду? – прошептал он.

– Можешь жить со мной.

– Где?

– Мы что-нибудь найдём.

Они уснули, лёжа рядом друг с другом. Фанни проснулась на рассвете от громких команд нацистов. Заключённые вокруг медленно вставали, но маленький мальчик продолжал лежать. Фанни толкнула его.

– Проснись.

Он не шевелился.

– Просыпайся. Пойдём.

– Оставь его!

Над ней навис эсэсовец с пистолетом наготове.

– Нет, пожалуйста, не стреляйте! Он просто спит.

– Marsch!

Фанни шла впереди с рюкзаком, толпа подталкивала её. Она оглянулась на маленькое тело мальчика. Попыталась вспомнить слова из Кадиша, но в голову пришли только первые две строчки, которые она прошептала себе под нос. Стоявший рядом мужчина услышал это и зашептал вместе с ней.

Пять часов спустя, с тяжелеющими веками, Фанни скинула с плеч рюкзак и бросила его в грязь. И даже не открыла.

* * *

Я предупреждала, что эта запутанная история может заставить вас усомниться в случайности некоторых событий. А я лишь могу ручаться за то, что произошло дальше.

В тот день, в субботу 27 января 1945 года, небо было мрачным, по толпе прошёл слух, что марширующие приближаются к Хедьешхалому, городку у австрийской границы. Фанни вздрогнула, услышав это слово. Австрия? Нет! Как только они ступят на родину Волка, никто не поможет, даже если она сбежит. Нужно было что-то предпринять. Но что?

В тот самый момент, когда Фанни погрузилась в эти раздумья, начался снегопад. А когда ветер превратился в шквал,