К этому времени мы на скорости проезжали самую опасную часть нашей обратной дороги — коридор Фухоа. Будучи фактически участком дороги через джунгли, где не было правительственных постов, коридор являлся еще одним традиционным маршрутом вторжения Вьетконга в Сайгон, который использовался в 1968 году. Я нервно вдавил педаль газа. Приближались сумерки, я вел джип по одной из самых опасных вьетнамских дорог, а для охраны у меня был один бывший командир роты вьетконговцев, вооруженный моей же винтовкой М-16.

Когда мы прибыли в Баочай, уже стемнело. Последние три мили нашего путешествия стали нервными для нас обоих. Мы промчались через печально известную деревню Муйлон в уезде Кути, пересекли большое болото, отделявшее Баочай от шоссе № 1, и подъехали к блокпосту с колючей проволокой, который полиция каждую ночь устанавливала на границе города. За все время своей командировки я не садился за руль автомобиля после наступления темноты более двух-трех раз — это означало, что какой-нибудь местный партизан получает шанс стать героем. Всякий раз, когда я это делал, я прибывал на место назначения с потными ладонями и ощущением, что только что сотворил какую-то глупость. Эта ночь не стала исключением, и я упрекал себя за то, что не остался на ночь в Бьенхоа.

Узнав о том, что Хай Тьету удалось сбежать от следователей Шиня, полковник Бартлетт рассердился, но затем с улыбкой заметил, что право владения — это все-таки только девять десятых закона, и поручил мне задержать Хай Тьета в Хаунгиа как можно дольше. Чтобы сохранить на будущее сотрудничество с обидчивым полковником Шинем, полковник попросил полковника Тханя узаконить это соглашение по надлежащим каналам, подчеркнув важность следующих нескольких дней. Тьет должен был быстро предоставить нам информацию, которая приведет к успешной военной операции. Это обеспечит полковника Тханя боеприпасами, необходимыми для того, чтобы убедить его начальство, что сбежавший Хай Тьет слишком ценен, чтобы сидеть в камере в Бьенхоа.

Нам не составило труда убедить «Ань Хая» («Второй брат» — имеется в виду, что он был старшим начальником; слово «первый» предназначалось для старосты уезда), что он должен остаться в Баочае. Он не хотел больше иметь ничего общего с Бьенхоа и сразу же понял нашу стратегию. «Поскольку нам нужны быстрые результаты, дайви, — заметил он, — вы должны отвезти меня в провинциальную тюрьму». Там, объяснил он, сидел один из его бывших солдат, ожидая перевода в лагерь для военнопленных.

Пленного звали Ки. Этот девятнадцатилетний вьетконговский солдат был захвачен во время перестрелки в тот же день, когда Тьет перебежал к нам. Капитан вспомнил, что шесть месяцев назад Ки стоял в охранении во время закладки тайника с боеприпасами. Поскольку сам Тьет ту группу не сопровождал, он лично не мог привести нас к месту тайника, но Ань Хай настаивал на том, что Ки был смышленым молодым человеком, который запомнил все указатели на место тайника и мог легко привести нас к нему. Но согласится ли он помочь человеку, который его предал? Самоуверенный ответ Тьета на мой вопрос снова выдал его эго и высочайшую уверенность в себе.

— Не волнуйся, дайви, он будет делать то, что я ему скажу. В конце концов, я его командир.

Я очень сомневался, что Тьет сможет убедить молодого Ки в чем-либо после того, как продал свое подразделение и стал причиной его пленения, но Ань Хай настаивал, что если он сможет поговорить с Ки наедине, мы отправимся на поиски тайника тем же утром.

В тюрьме охранник привел к нам заключенного, и я бы поставил месячную зарплату на то, что Тьет будет с ним драться. Как для вьетнамца, Ки был невысоким — максимум пять футов ростом — и, как большинство вьетконговцев, нуждался в стрижке и хорошей еде. Его ноги загрубели, с пальцы были растопырены от многолетнего хождения босиком. После двух лет жизни на открытом воздухе кожа молодого солдата загорела до темно-коричневого цвета, а его единственная одежда, пара синих нейлоновых шорт, была испачкана кровью товарища, убитого рядом с ним в его бункере. Увидев меня и Хай Тьета, он опустил глаза и угрюмо уставился себе под ноги. Тьет жестом велел мне уйти, и я подчинился, увлекая за собой охранника.

Сквозь щель в ставне я увидел Тиета и Ки, сидящих на корточках на полу лицом к лицу. Тьет отстаивал свою точку зрения, попеременно жестикулируя руками и по-отечески кладя руку на плечо Ки. Тот внимательно слушал, его черные глаза были устремлены на своего бывшего командира.

Когда двое мужчин вышли со встречи, Тьет улыбался во весь рот. Он схватил Ки за плечо и торжественно объявил:

— Это хороший человек, дайви. А теперь пойдем!

Маленький Ки нервно улыбнулся и робко пожал мне руку. Я спросил его по-вьетнамски, не голоден ли он, на что получил ошеломленный ответ.

— Боже мой, он говорит по-вьетнамски!

— Конечно, — ответил Тьет, — и он хороший человек. Ты можешь ему доверять.

Я расписался за заключенного, и мы отправились в близлежащий ресторан «Тху Ань». Ресторан, представлявший собой здание с открытым фасадом, построенное из бетонных блоков и полом из сине-белой керамической плитки, принадлежал семье одного из наших переводчиков. Они уже привыкли к моим регулярным визитам и милостиво терпели сборище вьетконговских агентов, которых я регулярно приводил в их заведение. На протяжении следующего часа Тьет, Ки и я наслаждались чашкой ка-фе суа (французский кофе с подслащенным сгущенным молоком) и миской фо (суп из говяжьей лапши с кориандром), не обращая внимания на подозрительные взгляды других посетителей.

Короткий перерыв, проведенный в ресторане «Тху Ань» пошел на пользу. Судя по тому, как он ел, бедный Ки умирал от голода. И что еще важнее, у меня была возможность доказать ему, что я тоже человек. Как и большинство вьетконговцев, Ки был напичкан рассказами о жестокости американцев и о том, что с ним случится, если он когда-нибудь попадет им в руки.

К концу нашей трапезы мы с Тьетом подшучивали над Ки, рассказывая о его подружке в Дыкхоа, и молодой человек впервые начал улыбаться. Партизан Ки тоже оказался человеком.

Мы присоединились ко взводу разведки провинции и подготовились к поиску тайника с боеприпасами. Командир взвода лейтенант Туан попросил Ки показать ему на карте нашу цель. Это привело к поспешному совещанию между Тьетом и Ки. Последний, как оказалось, не умел читать карту, но мог доставить нас на место, если мы сможем проехать в нижнюю