Я стираю озабоченность с лица и киваю.

– Никаких проблем.

Миссис Си натянуто улыбается.

– Хорошо. Сегодня твой первый день на работе.

Она оставляет меня одного. Наставничество – прекрасная возможность больнее задеть Саутсайд за живое. Но по какой-то причине сегодня я этого не хочу. Возможно, дело в синяках и порезах, которые она так отчаянно пытается скрыть. Как бы то ни было, я не могу отделаться от мысли, что у нее, наверное, выдались те еще выходные.

Когда я подхожу, она бросает на меня усталый взгляд. И возникает чувство, которого я совсем не ожидал.

Я виноват перед ней.

В ее глазах настоящий страх и недоверие, и я тому причиной.

– Не сегодня, Уэст, – стонет она. – Знаю, что сказала миссис Си, но я просто с часок похожу по бассейну, так что ты освобожден от своих обязанностей.

Я не отрываю от нее глаз, пока она спускается по ступенькам, морщась, когда холод касается кожи. Как тайный поклонник ее фигуры, я замечаю, что, когда вода достигает ее груди, соски под купальником твердеют.

Сосредоточься, придурок.

– Не мне решать, – отвечаю я, скрывая все следы сочувствия и вожделения в своем тоне. – Я не завалю одну из самых простых дисциплин, потому что тебе не хочется прилагать усилия.

Ее взгляд темнеет, когда я присоединяюсь к ней в воде. Но я сохраняю между нами приличную дистанцию. В основном для того, чтобы убедиться, что не возникнет соблазна трахнуть ее глазами, как я сделал секунду назад.

– Ну и насколько все безнадежно? – спрашиваю я. – Хоть на воде держаться умеешь?

Теперь она пристально смотрит на меня.

– Хм… Давай-ка посмотрим. На прошлой неделе казалось, будто я умею держаться на воде? Ну, помнишь, когда я практически утонула?

По лицу скользит ухмылка. Она дерзкая, и в мире, где все стараются выглядеть как можно лучше, чтобы оставаться в моем расположении, это удивительно освежает. Блу держится искренне, когда ни у кого больше не хватает на это смелости.

– Хватит умничать, – бормочу я.

– Хватит тупить, – выпаливает она в ответ.

Она борется с собой, но один уголок ее рта все-таки приподнимается. Ей хочется улыбнуться, пусть гордость и не позволяет.

– Давай просто покончим с этим, – говорит она со вздохом. – Что мне нужно делать в первую очередь? – ее тон холодный и безразличный, но у меня есть основания полагать, что она притворяется.

– Учитывая, что у тебя навыки младенца, придется начать с основ. Нужно научиться спокойно задерживать дыхание под водой.

На ее лице возникает выражение неприкрытого ужаса.

– Что… какие-то проблемы? – я вопросительно приподнимаю бровь.

На краткий миг она замолкает. Затем с этих полных розовых губок, которые я ненавижу и о которых время от времени думаю, срывается резкий выдох.

– Все в порядке, – соглашается Саутсайд. – Просто объясни, что мне нужно сделать.

Я подавляю смех.

– Объяснять нечего. Просто вдохни поглубже, задержи дыхание, затем наклонись к воде, пока твое лицо и уши не окажутся под водой. Я сосчитаю до десяти, затем ты всплывешь обратно.

Недоверие в ее глазах растет.

– Никаких шуток, Уэст. Я серьезно. Если почувствую, что ты пытаешься удержать меня под водой, я врежу тебе так быстро, что ты…

– Расслабься, Саутсайд. От этого зависит и моя оценка, помнишь?

Она сомневается, но, в конце концов, немного успокаивается.

– Десять секунд, – напоминает она мне. – Ни секундой дольше.

– Таков план.

За этим следует еще один ее смертельный взгляд, и она делает, как велено. Я отсчитываю время, как и обещал, и она снова всплывает, драматично втягивая воздух, как будто пробыла под водой минуты, а не секунды.

Попытка не рассмеяться меня прикончит, клянусь.

– Расслабься, – говорю я снова. – Ты в порядке.

Я, даже не подумав, кладу руки ей на талию, пытаясь напомнить, что она в безопасности и не одна. Однако в ту секунду, когда осознаю, что натворил, тут же отстраняюсь.

– Попробуй еще раз.

После этих слов я удостаиваюсь одного из ее взглядов, который говорит: «Ты спятил?». И киваю.

– Давай. На этот раз удвоим время.

Она качает головой еще до того, как я договариваю.

– Ни за что. Я едва продержалась десять секунд, – протестует Саутсайд.

Девушка, которая буквально ничего не боится, приходит в ужас от глубины в четыре фута? Что-то тут не так.

– Что такое? В детстве в бассейн упала, пытаясь дотянуться до одной из своих Барби?

Я смеюсь. Но она – нет. И, судя по осуждающему взгляду, которым она одаривает меня, предполагаю, что за этим стоит какая-то история. И далеко не такая забавная, как я сейчас предположил.

– Ты видел, где я живу, встречался с моим отцом. Ты реально думаешь, что на моем заднем дворе есть что-то, кроме сорняков и пары сломанных садовых стульев?

И снова ее обычная дерзость, но сейчас она похоронена под тонной эмоционального багажа. Стены ее крепости еще никогда не были так тонки. Я понимаю, что она – девушка, которая тащит на себе огромный груз. И ей особо нечем похвастаться.

Идеальная добыча для такого, как мой отец.

Во мне пытается зажечься искра сочувствия, но я моментально ее тушу. Тому, что она связалась с женатым мужчиной, нет оправдания. Даже если у нее никчемная жизнь, от которой хочется сбежать.

– Еще раз, – холодно приказываю я, напоминая себе, кто она такая.

Саутсайд закатывает глаза и стонет, но делает, как я сказал. Двадцать секунд пролетают быстро, и, вот так сюрприз, она выныривает живой-здоровой.

– Лучше, – признаю я. – Теперь давай попробуем положить тебя на воду. Тогда, может, поучимся правильно грести.

Она молча смотрит, как колышется поверхность воды. И я уже чувствую разочарование из-за ее нежелания сотрудничать.

– Что теперь, Саутсайд?

Когда я скрещиваю руки на груди, она вздрагивает.

– Ничего, – выдавливает она. – Я просто… кое-что сделала с плечом, и теперь не могу им нормально двигать.

Я немного удивлен, что она вообще упомянула об этом. Мои глаза прикованы к ее плечу. Хотя синяк не виден под этим углом, я о нем не забываю. И не перестаю удивляться, как он там оказался.

Скольжу по ней взглядом, вспоминая вечер пятницы, когда я заметил ее на парковке с тем придурком на мотоцикле. Он с нее глаз не спускал и на той квартальной вечеринке. Между ними что-то происходит.

– Твой дружок сделал это с тобой?

В ее взгляде мелькает замешательство.

– Какой дружок?

– Тот, который, кажется, считает своим долгом всюду за тобой таскаться.

Проклятье… В моем голосе горечь. Вы только посмотрите на это дерьмо.

Когда ей требуется пара секунд, чтобы найтись с ответом, я начинаю думать, что она прочитала в моем тоне больше, чем я хотел показать.

– Ты имеешь в виду Рикки?

– Да плевал я на его имя, – огрызаюсь я. – Придурок, который схватил тебя за запястье, когда ты плакала после игры.

Она, кажется, шокирована тем, как четко я запомнил детали. Но сохраняю бесстрастное выражение лица, ожидая ее ответа. Она закрывает глаза на пару секунд.

– Нет, Рикки никогда бы и пальцем меня не тронул.

А как насчет его члена? Им он тебя частенько трогает?

Я останавливаю себя, не произнося эти слова вслух. Не время для пошлых импровизаций.

– Если не он, то кто? – спрашиваю я. – Потому что мы с тобой оба знаем: ты не сама это сделала. Прежде чем ты скормишь мне какую-нибудь чушь о том, что ударилась о шкаф или упала с лестницы, знай, я на это не куплюсь.

Между нами возникает противостояние. И я снова не могу ее прочесть.

– Зачем ты это делаешь? – спрашивает она, заправляя пряди мокрых волос за уши. – Мы оба знаем, что тебе плевать, что со мной случится. Так почему же так важно, чтобы я тебе ответила?

Грудь размеренно вздымается от глубоких вдохов. Этот разговор заставил меня почувствовать себя незащищенным: я позволил ей увидеть человека под маской. Осознание – прекрасная возможность исправить ошибку. Собираясь съязвить, я все же воздерживаюсь и задаю другой вопрос.

– Твой отец. Это был он?

На мгновение на ее лице мелькает удивление. Похоже, я действительно попал в точку. Она не бросается на защиту отца так же, как до того выгораживала Рикки.

– Он часто вытворяет такое дерьмо?

Блу закатывает глаза, прежде чем ответить.

– Это был не он, – настаивает она. – Может, уже прекратишь? Пожалуйста?

Я долго изучаю ее, жалея, что до сих пор не разобрался в ее поведении,