Шрифт:
Закладка:
Только когда уже все это выяснилось! Не больно-то распространялся он о работе, и тут промолчал, ничего не рассказал Надечке. Да и ниже своего достоинства посчитал, наверно, говорить о каких-то дичайших обвинениях! И эти, эти… в скрипящих сапогах, что пришли под утро и забрали его, тоже ничегошеньки не объяснили. Только все книги с полок сгребли, взяли коробку с документами, фотографиями, боевыми наградами. А ничего больше и не было у Никитина в его голой комнате, одна ошеломленная Надя в кровати… И сразу же увезли его в крайцентр, оперативно и строго секретно. (Талдычили ей: «Кто она вам, гражданочка? Никто! Никакой информации о данном гражданине, забудьте сюда дорогу!») Ну как же, свой врач-злодей, «отравитель» объявился, беспартийный, и отец – поп! Потом еще дальше, в столицу оправили.
Конечно, после смерти вождя Никитина, как и всех медиков-«вредителей», довольно скоро выпустили. Но уж поистязали-помучили… Эх, самое оказалось в его жизни тяжкое, чудовищное времечко, здоровье капитально пошатнулось.
Одни лишь мысли о Надежде, которая, несомненно, верит и любит, триада эта, вера, надежда, любовь, спасали! Спасли, слава Богу…
А в это время Надечка, вернувшись в свою комнатку в коммуналке, движимая той же чудодейственной верой и любовью, по-своему обретала надежду. Нашла для этого достойную подмогу, облегчение бесконечных терзаний и страхов: организовала в санатории детскую самодеятельность.
И сразу же надо сказать: все, абсолютно все, начиная с женщин (Марьи Никитичны, главврача, библиотекарши Евгении Филипповны, Марьи Аполлоновны, соседки Полины), стали ей помогать. Во-первых, это было благородное, благое дело! Нет, это, все-таки, во-вторых. Во-первых, потому что давно разобрались люди, что за человек Никитин, никого, наверно, в санатории так не уважали. И его арест поразил, буквально придавил народ всей тяжестью несправедливой, злой кары неизвестно за что. Никто не верил в какую-либо вину этого безотказного «доктора Айболита», всю войну спасавшего раненых прямо с передовой, самого серьезно раненого! Надя, кстати, твердила, напоминала это всем постоянно. «Вот за что, за что, скажите?» Потому и стали все ей помогать.
Ходила поначалу совершенно убитая, худела на глазах… А потом взялась за самодеятельность, тем более что детей вокруг было пруд пруди. Несытых, не очень ухоженных, не присмотренных, как правило. Маленьких-то устраивали в садики, хотя не без сложностей. А школьники после уроков просто носились по территории, в разные свои игры играли, конечно. И отовсюду слышали: «Кыш! Идите отсюда, не горланьте!» Большая детская площадка тогда на всем курорте была одна: в городском парке, в другом совсем районе, куда надо было добираться полчаса на автобусе. Хотя трижды в год ребятишки получали от санатория в подарочных бумажных кульках конфеты-печенье-мандарины (в парке был свой мандаринник). Конечно, на Новый Год вместе с елкой в клубе, на Первомай и Седьмое ноября. А, еще в праздники катали нас, помню, часа два по городу в санаторных автобусах. Только потом малокровные и чахлые еще больше бледнели и жаловались, что голова кружится. Таких хватало…
Ну так насчет детской самодеятельности. Перво-наперво Надя задумала поставить пьесу-сказку, не больше, не меньше! Радостную, добрую, где герои, настрадавшись, намучившись, находят свое счастье, – справедливость и правда ведь обязательно побеждают! И поставить красиво, с зажигательными танцами и песенками, разумеется, с яркими костюмами, как в недавнем чудесном-расчудесном фильме «Золушка»! («Встаньте, дети, встаньте в круг!/Жил на свете добрый жук…») Легко сказать… И какую такую пьесу-сказку? С какими ребятами? С какими еще костюмами, песнями-плясками?!
Начинать надо было, конечно, со сказки. Но, опять же, скоро сказка сказывается, да не скоро дело делается…
Дальше все было примерно так: вот пришла Надечка в библиотеку к Евгении Филипповне, попросила совета. Достала из сумки баночку сливового варенья. И миниатюрная Евгешечка молча, задумчиво потупив голову с корзиночкой толстых кос на детской шейке, направилась в подсобку. Как оказалось, кипятить воду и заваривать чай. Потом и уста разомкнула, заговорила, про Никитина спросила… А какие о нем новости, какие от него вести? Никаких пока, но чует Надино сердце, что жив и вернется! Только так: «жив и вернется»! И будет очень рад, узнав, что они тут хорошим делом занялись: детей решили приохотить к искусству.
Стали вдвоем просматривать детские пьесы Маршака, Шварца, Каверина, Алексея Толстого, найденные Евгенией Филипповной. (Библиотека в санатории была очень неплохая, но кое-что пришлось взять и в городской.) Весьма вдохновил Надежду «Золотой ключик», тем более что подросший Толик – ну это же вылитый Буратино! Умненький, бойкий и, что важно, хороший товарищ, ребята его любят. Но подыскать ему в компанию подходящих Пьеро, Артамона, Мальвину трудновато. И потом в этой сказке больно много взрослых персонажей, детвора с ними не справится. Ах, как комично, с исключительно серьезным лицом мог бы сыграть Карабаса Барабаса любимый Федор Львович, Феденька… Ничего, ничего, он вернется, еще выступит с юмористическими рассказами, да! Еще с детской самодеятельностью поможет, обязательно! Надя верила.
Вот все время нужно, необходимо верить хорошему, в хорошее! Иначе не родятся, не утешат горестно стесненное сердце желанные росточки надежды… Как год назад проклюнувшиеся росточки любви вместе с весной на дворе! А пока Надя читала и перечитывала «Дюймовочку». Толику здесь было где разгуляться, он по очереди всех женихов мог бы сыграть! И противного сынка жабы (а вот мамашу-жабу кто? Ой, да найдется!), и майского жука, и крота, и принца… А массовка, все эти лягушки-жабы, жучки, эльфы – вот где побольше детишек бы собрать, организовать! И Дюймовочка нужна хорошенькая, громкоголосая, и чтобы не боялась, не стеснялась на сцене. (Иринка, конечно!) А, еще ласточку надо найти, взрослую бы, желательно – ведь у нее на крыльях, под ее щебет летит Дюймовочка в теплые края, встречает своего принца! Марью Аполлоновну привлечь?!
Эх, Надежде бы такую ласточку, полетела бы хоть в теплые, хоть в холодные, самые холодные края, не задумываясь… Ну, все вроде? Ой, сценарий же надо написать по андерсеновской сказке, пьесы-то такой нет! А еще подобрать подходящие песни и танцы, с помощью дяди Саши, конечно. Уже говорила с ним, он чуть шевельнул бровями, глянул на Надю очень внимательно: «Попробуй. Но это все непросто!»
Евгения Филипповна, хмурясь и улыбаясь, сворачивает трубочкой какой-то листик… сворачивает и разворачивает, сворачивает и разворачивает! Быстренько
