Шрифт:
Закладка:
Эта энергия пульсирует во мне, такая же мощная, как от наркотика. Последние несколько лет я думал, что мне нужно что-то принимать, потому что я перегораю. Но что, если все наоборот?
Что, если наркотики мне необходимы не потому, что я подавлен жизнью, а потому, что мне нужно больше, чем могут предложить Брайтон, Хейзелмер-Кресент и гостиная моей матери.
– Чего именно вы здесь ждете? – интересуется хирург, глядя поверх очков.
Из-за смены часовых поясов я не в состоянии полностью переварить вопрос.
– Извините, я думал, у нас назначена встреча, – я, сомневаясь, не перепутал ли часовые пояса, смотрю на свои часы, затем на настенные, но на обоих – ровно десять.
Мистер Мукерджи нетерпеливо качает головой.
– Нет. Чего именно вы надеетесь добиться в нашей больнице?
Он маленький, пухлый человечек с неуместно длинными и тонкими пальцами. Руки хирурга. Интересно, находится ли это физиологическое преимущество где-то на той же нити ДНК, что и ледяной эгоизм, которым, похоже, обладает большинство представителей этой профессии?
– Другого взгляда на медицину, – выпаливаю я, чувствуя, как под мышками снова проступает пот.
– И ваши первые впечатления от нашей больницы позволяют вам думать, что она будет сильно отличаться от Национальной службы здравоохранения?
Это похоже на вопрос с подвохом.
– Я не люблю судить о чем-либо по первому впечатлению.
– Хм, – его брови взлетают над очками. – Нам не нужны неквалифицированные британские студенты для спасения жизней наших пациентов, – в его акценте есть следы манчестерских гласных. Я читал его биографию и знаю, что он проработал там десять лет, прежде чем вернуться в Индию.
– Конечно нет, я никогда…
Он продолжает, не слушая меня:
– …И если вы хотели получить шанс воплотить в жизнь свои фантазии о миссии спасителя, вам следовало отправиться в какое-нибудь менее развитое место.
Мне почти хочется сказать ему, что я прибыл сюда в попытке доказать своей девушке, что я интересный.
– Это не трущобный туризм. Уверяю, я здесь не поэтому.
– Это уже кое-что. Я смотрю, в своем заявлении вы не указали специализацию? – господин Мукерджи видит в этом еще одну ошибку. Должен ли я прямо сейчас изобразить энтузиазм или выдумать призвание? Моя голова стала пустой. Я оглядываю комнату в поисках чего-нибудь, за что мог бы зацепиться: корешки книг на его полке, настольный календарь с изображением сияющих школьников, играющих на пляже.
Он качает головой.
– В любом случае это не имеет значения, Тим Палмер. Элективы были организованы коллегой, который уехал, и последнее, что мне нужно – это не вызывающий восторга британский студент-медик, который даже не может связать…
– Общественное здравоохранение! – выпаливаю я. Настольный календарь был спонсирован департаментом общественного здравоохранения.
Мистер Мукерджи вновь поднимает брови.
– Итак, вы подали заявление на электив по хирургии в учебную больницу, потому что вас интересует общественное здравоохранение?
– Это решение созрело недавно! Совсем, совсем недавно.
Он собирается уличить меня во лжи. Вот только я готов к тому, что меня начнут ставить на место, и потому заранее придумываю аргументы в пользу того, что это не ложь. Да, общественное здравоохранение почти не упоминалось при моем обучении, но разве оно не связано с анализом и выводами?
– Эта больница – неподходящее место для вас, молодой человек.
Я приподнимаюсь со стула, размышляя, как мне сказать Керри, что мы облетели полмира, однако и здесь я никому не нужен, хотя готов работать бесплатно.
– Впрочем… У меня появилась идея. Мой бывший коллега занимается охраной здоровья матери и ребенка в сельской местности. Возможно, вы сможете быть полезны там, – в его голосе звучит скепсис. – Однако есть одно предостережение. Как вы относитесь к работе в зоне конфликта?
На то, чтобы уладить формальности, уходит неделя. Неделя, в течение которой врачи снисходят до того, чтобы разрешить мне посмотреть несколько небольших операций, в то время как Керри ездит на пляж на местных автобусах и возвращается загорелой и полной историй. Она дружит с семьями в доме, где мы остановились, играет в крикет с детьми в коридоре, а вечером мы делим с ними еду: свежеприготовленный карри с кокосом и специями.
– Ты изменилась, Керри, – замечаю я, пока мы стоим в очереди за дополнительными прививками, которые нам необходимы для размещения в сельской местности. – Во времена учебы в школе ты бы никогда не стала болтать со всеми этими незнакомцами.
– Неужели я действительно была такой застенчивой? Я этого не помню; кажется, это было так давно, – она улыбается. – А ты точно такой же, каким был тогда.
– Да брось! Стал бы старина Тим готовиться к опасной миссии в джунглях?
Она смеется, но мы оба знаем, что я бы улетел домой следующим же самолетом, если бы ее здесь не было. Она делает меня лучше. А что могу для нее сделать я?
– Я даже не взволнован из-за возможности быть убитым в межплеменном конфликте, о котором я ничего и никогда не слышал.
– Это не может быть настолько опасно, иначе никто бы туда не поехал, – говорит она, – а что касается джунглей, держу пари, они преувеличивают…
Это джунгли. Они кажутся опасными. И далеко не «немного севернее», как заявлял мистер Мукерджи. Наша новая база – это пятичасовой перелет, поездка по железной дороге до ближайшего города и еще пара часов в потрепанном джипе.
Здесь все красное и зеленое: сухая земля и густой лес. Жара и влажность такие же сильные, как в Керале, хотя, судя по высохшим бамбуковым и тиковым деревьям, сезон муссонов еще не наступил.
Мы едем мимо деревень и рисовых полей, мимо женщин в коротких сари и машущих нам вслед детей. Керри предлагает остановиться, чтобы раздать кое-что из наших подарков, но водитель качает головой.
– Не здесь. Не сейчас.
И как только пейзаж начинает казаться более знакомым, появляются признаки того, что это не мирное место. Наш водитель дважды останавливается по команде солдат с детскими лицами, которые моложе нас с Керри. Они задают вопросы, винтовки свисают с их плеч, и, похоже, эти люди ошеломлены нашим решением приехать сюда. Я не могу себе представить, что их служба является добровольной, и никогда не думал, что в самом сердце Индии существуют подобные конфликты.
Добравшись до места, мы видим нечто, совершенно не похожее ни на одну больницу, которую я когда-либо посещал раньше. Хотя, конечно, современный квартал выглядел бы странно здесь, в конце неровной дороги, ведущей неравную битву с природой. Это скорее напоминает большую деревню. За стеной по периметру находятся десятки зданий, некоторые более величественные, со стенами горчичного цвета и черепичными крышами. Другие строения представляют собой куда более простые хижины. Люди – персонал и пациенты – прогуливаются между зданиями или сидят на верандах, вялые от жары. Вывески на английском и каком-то другом языке указывают на амбулаторию и аптеку.
Мы получаем сдержанный прием от Сии, аспирантки, которой поручили заселить нас. Она нашего возраста, одета в футболку и длинные шорты и достаточно красива, чтобы быть пятой участницей All Saints[44], хотя на самом деле она студентка-исследователь.
– Кто-то потянул за ниточки, чтобы вы попали сюда, – заявляет она. – У нас в основном работают индийцы, и мы не приветствуем иностранцев, глазеющих на наших пациентов, – она ведет нас мимо столовой. – Еда только вегетарианская, здесь нельзя курить и выпивать, плюс вы будете помогать поддерживать чистоту в кампусе и посещать религиозные службы всех конфессий каждый вечер.
Я представляю реакцию Уилкокса, окажись он на моем месте.
– А что касается вашей подружки, надеюсь, у вас есть с собой хорошая книга, потому что неквалифицированному человеку здесь делать нечего.
Я бросаю взгляд на Керри и вижу выражение, которое слишком хорошо знаю: решимость. Читать – это последнее, что она намерена здесь делать.
Прежде чем у меня появится шанс поселиться в комнате общежития в нашем коттедже, Сия хочет отвести меня на встречу с Боссом.
– Я могу сначала принять душ?
Но она не утруждает себя ответом.
– Как его зовут? Он страшный?
– Ее, – огрызается Сия. – Ее зовут доктор Мерти, но все называют ее Боссом.
Босс пристально смотрит на меня, когда я вхожу в кабинет, где над столом навязчиво жужжит вентилятор. Она
