Шрифт:
Закладка:
- Нельзя брать чужое, - сказал Максим, забрал у оторопевшего сектанта игрушку и положил ее на прилавок. Точно в то место, где она лежала раньше.
- Я же взял инсулин в больнице…
Максим развел руками и вышел на улицу. Никто его не остановил. Но когда он обернулся, ему показалось, будто продавщица, улыбаясь, машет ему сквозь застекленную витрину.
Глава 10
Несколько километров через луг, беспорядочно заросший одуванчиками вперемешку с васильками, Максим едва не бежал. Натруженные ноги сильно болели, лямки рюкзака врезались в плечи, но сейчас важнее было другое. Надо успеть до темноты. Впереди темнела лесопосадка, из-за которой выглядывали полуразрушенные цеха мясокомбината и Проводник ускорял и ускорял шаг, будто мог опоздать на всю жизнь.
Солнце еще просвечивало сквозь кроны деревьев, когда путешественники, едва живые от усталости, выбрались на площадку перед заводоуправлением. За периметром гудел утомленный за день город.
Максим снял с плеча автомат и протянул его Андрею:
- Подержи. У меня шнурок развязался.
Тот взял оружие. Проводник наклонился и услышал равнодушный, безо всяких интонаций, голос сектанта:
- Встать. Руки за голову.
Максим и не подумал выполнить приказ. Неторопливо затянул шнурок, выпрямился и взглянул своему убийце прямо в глаза. Усталость мгновенно испарилась.
- Положи меня в сырую, сырую землю, - с надеждой сказал Проводник.
- Ты не хочешь знать, почему я не стал тебя вербовать? - начал сектант.
- Нет, - оборвал его Максим. – Зачем? Давай уж… быстрее. Здесь, у периметра, аномалий нет.
Заходящее солнце коснулось лица, согрев щеку ласковыми лучами. Еще секунда, короткая боль, ее можно потерпеть - и пуля выбьет жизнь из хрупкого вместилища страданий. Он полетит далеко, туда, где не бывает ни измен, ни разбитых надежд. Туда, где есть ответы на все вопросы.
Дуло смотрело прямо в лицо. Вот сейчас… Но Андрей так и не выстрелил. Опустил автомат и едва слышно забормотал:
- Нет! Нет! Ты что? Ты не можешь… Так нельзя…
- Не понимаю, - разочарованно сказал Максим. – По-моему, все можно.
- Самоубийство – тяжкий грех, - пояснил сектант. – Ты хочешь умереть. Я же вижу!
- Но меня убьешь ты. Значит, это не суицид.
- Наивный дурачок, - начал Андрей, понижая голос после каждой фразы. – Ты можешь обмануть себя, но не обманешь Бога. Главное – то, что у тебя в душе.
- А убивать можно? – вырвалось у Максима.
- Хочешь, я дам тебе шанс? Мы будем драться. И тогда это не будет убийством. Но ты ведь не станешь… нет, не станешь. Я, пусть и «глухой», читаю это на твоем лице. И ты утянешь меня в преисподнюю: кто поможет самоубийце, сам уподобится ему. Смертный грех это! А я не хочу в ад! Не хочу, понимаешь!
- Значит, ты слабак? - Максим попытался задеть самолюбие сектанта.
- Ты думаешь, я куплюсь на твои штучки? Нет, искуситель. Пока! До встречи!
Андрей отсоединил магазин и клацнул затвором. Нестреляный патрон блеснул в лучах заходящего солнца.
Сектант направил разряженный автомат на Максима, щелкнул курком и швырнул оружие на землю.
- Прочь! – закричал Андрей, скинул заскорузлую куртку и бросился к периметру. – Прочь отсюда, из этой юдоли проклятых!
Наступила тишина. Лишь гул машин доносился из-за разрушенных цехов. Завывая электромоторами, прополз троллейбус. Проводник подобрал оружие, сунул его в первый попавшийся металлический ящик и медленно побрел к забору. Автомат можно перепрятать и позже.
Максим выглянул на городскую улицу, подождал, пока проедет маршрутное такси, спрыгнул на асфальт и понуро побрел к дому. Возле троллейбусной остановки он устало посмотрел на лавочку, плюхнулся на скамью, положил рюкзак на колени и закрыл глаза…
- А ну-ка вставай, бомжара! Марш отсюда, пока полицию не вызвала! – визгливый голос, казалось, доносился издалека.
Максим кое-как приоткрыл один глаз: у скамейки, отставив в сторону метлу и упиваясь собственной важностью, подбоченилась низенькая пожилая женщина.
- Я не бомж. Не бомж, - повторил Проводник. – Немного передохну и пойду домой.
- Я тебе дам «передохну», бомжара! Вонь какую развел! Вали, быстро!
Максим открыл глаза и улыбнулся.
- Ой, батюшки, маньяк! – заголосила дворничиха. – Ой, мамочки, убивают! Спасите, люди добрые! Ай, на помощь!
Скрипнули тормоза серого «бобика». Двое полицейских с автоматами наперевес бросились к женщине:
- В чем дело?
Она указала на Максима:
- Это маньяк! Он хотел меня убить!
- Ваши документы! – грозно сказал, очевидно, старший наряда.
- У меня нет…
- Тогда проедем в участок! Покажите рюкзак!
Максим расстегнул молнию и с ужасом уставился на случайно уцелевший аммонитный патрон, капсюль-детонатор и огнепроводный шнур. Ощутил исходящее от полицейского любопытство и вломился в податливую, незатейливую субстанцию не тронутого интеллектом разума. Надо заставить стража закона отказаться от обыска! Это просто… но их трое!
- Да это Максим Безымянный! – опустив стекло, крикнул водитель. – Вы с ним помягче!
- Почему это? – обернулся старший.
- Он с особистами на короткой ноге. Свистнет Фирсову и с нас три шкуры снимут! Он его сына из Зоны вытащил.
Нить, соединяющая два мозга, оборвалась. Старший смены встряхнул головой и поежился:
- Ух! Наваждение какое-то, - пробурчал он и вежливо добавил: - Подвезти вас, гражданин Безымянный?
- Нет! Сам дойду! Мне рядом.
Полицейские запрыгнули обратно в «бобик».
- Вы что, уезжаете? Просто так? А он? – закричала дворничиха.
- Вас привлечь за ложный вызов?! – рявкнул старший.
Заскрежетала коробка передач и машина скрылась за поворотом.
- До чего страну довели. Полиция бомжей охраняет, - прижав ладонь ко рту, прошептала сбитая с толку женщина.
Максим подхватил рюкзак и побрел домой. На лавочке у подъезда развалился сосед-наркоман. Он курил, глядя бессмысленными глазами на сияющую в небе луну. Напился. Этого не хватало. Значит, будет всю ночь буянить.
- Ты того… этого! – бессвязно проговорил сосед. – Не ложись на бочок! Придет этот… как его… волчок!
Максим попытался проскользнуть, но сосед схватил его за плечо. Мутные глаза наркомана прояснились и сверкнули, он сказал так, будто мгновенно протрезвел:
- Думал, новый призрак… А ты живой! Вернулся! Второй раз! Вот диво дивное… Я выпью за тебя!
Сосед отпустил Максима. Тот поднялся по лестнице, открыл квартиру, бросил рюкзак в угол и, не снимая обуви, рухнул на кровать.
- Ах ты
