— И ты, значит, пушками интересуешься?

— А чего ж? Дело нужное. Без этого, я тильки повар, — усмехнулся Кривоступенко. — Для бойца в первую очередь — вооружение.

На огневые позиции артиллерийского дивизиона разведчики пришли, когда там орудия уже накрывали чехлами. Разгоряченные, с вспотевшими лицами, но довольные и оттого веселые артиллеристы встретили разведчиков шутками:

— Интеллигенция пожаловала!

— Смотрите, рукавицы не испачкайте…

— За банником пришли — в баню собираются!

— На выучку, значит, пожаловали? — стрельнул глазами на Калмыкова смуглый боец. — Конечно, если сами не дошли…

— Не на выучку, а на изучение смежной специальности, — перебил его Калмыков. — А пушку мы эту знаем до винтика.

Смуглый подмигнул товарищам.

— Вполне даже может быть, нужно только проверить, — с серьезным видом сказал он.

Шофер насторожился: у орудия он был всего раза два.

— Покажи-ка, дорогой товарищ, где у орудия дислоцируется мушка?

Не разгадав старой артиллерийской шутки, Калмыков сделал шаг орудию. Артиллеристы притихли. Но Федорчук не мог допустить конфуза батарейца.

— Цэ каждый знае, шо у орудия нэма мушки, — как бы невзначай обронил он. — А на вашем може и есть: не пушки, а пистолеты… Вот под Каменушкой стоит дивизион, там пушка! — продолжал он, доставая кисет. — Раз чуемо: шумлять. Приходим, а в стволи собака. Зализла и давай сало лызать. Воны ее пугнули с дула, вона к казеннику. Пугнулы с казенника, вона к дулу. Ах так!

Заложили снаряд и як бахнуть! Так вона двадцать верст летыть и гавкае, летыть и гавкае.

Все засмеялись, а Федорчук с серьезным видом тянул козью ножку. Появился Рощин. Ошурин быстро выстроил батарейцев.

— Занятия проведем так, — объявил Рощин. — Первый час — артиллеристы покажут работу. Следующий час работать будем сами.

С орудия сняли чехлы. Молодой щеголеватый лейтенант, взглянув на притихшие расчеты, громко скомандовал:

— По местам!

Артиллеристы бросились к орудию.

Разведчики не успевали следить за работой расчета. Балагуривший вначале Калмыков умолк и весь подался вперед. Он то нетерпеливо поводил плечом, то одобрительно кивал головой.

К концу занятий подшутивший над Калмыковым смуглый боец, взвалив на покорную тележку снаряд, покатил ее к орудию? Но неожиданно оступился и, ударившись подбородком о тележку, упал, на его лице показалась кровь.

— Огонь! — раздалась команда лейтенанта.

Но затвор орудия оставался открытым, ствол не шелохнулся.

— Снаряд… снаряд! — вдруг громко крикнул Калмыков и схватил с тележки шестипудовую махину.

— Товарищ! — испуганно остановил его лейтенант. — Погорячился… — пересохшими губами пробормотал Калмыков.

Смуглый медленно поднялся:

— Выручил, служба, спасибо!

5

Петляя глухими извилистыми тропами, Ли Фу к утру добрался к подножию Гранитной гряды. Пристально осмотревшись, он прислушался, но ничего не уловил, кроме своего дыхания да шелеста прошлогодних листьев на дубах.

Вскарабкавшись наверх по выступам скал, Ли Фу оглянулся на долину. Густо падавший снег затянул ее плотной пеленой. «Вот и добрался», — радостно подумал он и, сложив рупором руки, негромко крикнул по-фазаньи. Не дождавшись ответа, подал сигнал вторично. Откуда-то слева, где над площадкой угрожающе нависла отвесная стена, донесся ответный крик. Из-за огромного валуна вынырнул худощавый невысокий паренек и быстро побежал навстречу Ли Фу.

— Здравствуй, Ли Фу! Почему так долго не был? Ким Хон беспокоится, — торопливо заговорил он.

— Здравствуй, Ван! Ты стал настоящим бойцом. Даже на карауле стоишь. А откуда у тебя японская шуба?

— Я достал ее у японцев, когда мы напали на их колонну. Взяли восемнадцать пленных, боеприпасы, много одежды. С пленными говорил Ким Хон, потом их отпустили, — возбужденно рассказывал Ван, не отрывая взгляда от Ли Фу.

Они перебрались через расщелину по узкой кладке.

— У них есть помещики и народ, — спешил выложить Ван все свои знания. — Они тоже враги… Ну… Это нужно понимать. Это вот, ну, такая борьба, — повторил он слова командира отряда Ким Хона, не припомнив нового для него выражения: классовая борьба.

— О-ol Ты, Ван, скоро сможешь быть коммунистом, — пошутил Ли Фу.

Он любил Вана. В его судьбе Ли фу видел свою. Но жизнь Вана быстрее свернула на правильную дорогу, Ли Фу значительно дольше блуждал…

— Вот, держи, народный боец! — Ли Фу достал из кармана пурпурную пятиконечную звездочку с серпом и молотом и положил на руки Вана.

— Ты принес ее оттуда? Да? Кто тебе дал ее? Ты сказал, что это для меня? — допытывался мальчик. Его глаза блестели от радости.

— Да, Ван. Я принес ее от границы. Русский солдат передал ее Для тебя. Он хочет, чтобы ты был такой же стойкий и такой же счастливый.

Ван неожиданно остановился.

— Передай ему, Ли Фу… Передай, что Ван клянется быть таким.

— Хорошо, Ван. Я все передам. Он поймет твои слова, — ласково и серьезно обещал Ли Фу.

Недалеко от них над маленькой рощицей показались струйки частых дымков. Придавленные густым снегопадом, они не тянулись к облакам, а стелились низко над верхушками деревьев. Когда до рощи осталось шагов пятьдесят, послышался пронзительный свист, а потом веселый возглас:

— Ван поймал Ли Фу! Он его ведет!

На опушку высыпали бойцы партизанского отряда Ким Хона.

— Ли Фу возвратился! Его привел Ван! Без Вана он не нашел бы нас! — шутили они.

Вперед вышел плотный, коренастый мужчина лет тридцати восьми. Его суровое лицо густо изрезано морщинами, свидетельствовавшими о пережитом горе, но глаза лучились задорным огоньком.

— Здравствуй, Ли Фу! Здравствуй, друг! — с душевной теплотой проговорил он, протягивая обе руки.

Ли Фу четко доложил:

— Боец Ли Фу возвратился в отряд!

Из рощи выходили все новые и новые бойцы. Они плотным кольцом окружили своего командира и Ли Фу.

— Вот видишь, Ли Фу, как тебя встречает отряд. Скажи им, что принес ты в своем сердце.

Ни изорванная одежда, ни выбившиеся из-под старой шапки взлохмаченные волосы, ни грязь на лице не могли погасить огня, блестевшего в глазах Ли Фу. Он пристально оглядел партизан.

— Товарищи бойцы! Мои товарищи! — сказал он. — За это время я видел море крови. Я видел, как убивают наших людей. Я видел, как японские солдаты среди бела дня на улицах издеваются над нашими сестрами, женами, дочерьми…

На маленькой опушке, сдавленной крутыми гранитными скалами, разносился громкий страстный голос. Бойцы ловили каждое слово. Худой щупленький человек стоял перед ними олицетворением возмездия — за всю кровь, за все муки.

* * *

В отряде Ли Фу узнал подробности боя с диверсантами.

От Удогайского ущелья до базы отряда Ким Хона почти семьдесят километров тянулась тщательно замаскированная линия связи. Провода и телефонные аппараты были трофейные, японские. Стоило Киоси передать какие-либо сведения, как через два-три часа их знали в отряде.

О готовившемся нападении на