я все объясню тебе, и докажу тебе все и в целом, и в частностях». Принять на себя такую ответственность – во многих случаях опасно, так как объяснение необъяснимого, разложение цельного и неразлагаемого, поневоле должно состояться из натяжек и софизмов, которые смущают совесть в верующих, сомневающегося колеблют еще более, а неверующему дают оружие против веры. Недаром Апостол языков, обладавший ученостью своего века, убеждал церковь свою не вступать в словопрения о вере, так как это нимало не служит к пользе, а к расстройству слушающих».

(24). Проф. Люкен в своих исследованиях пришел к тому результату: «Что мифология по преимуществу есть ничто иное, как учение о первобытном откровении, одичалое по причине забвения о едином Боге и рассеяния человеческого рода по лицу земли, и вместе с тем переделка истории человеков на историю богов, образовавшаяся вследствие того, что человек обоготворил самого себя: так что боги язычников – это только демоны и первоначальные люди, о которых представления, слившись в разнообразных сочетаниях с предметами природы, были возведены в сан властителей всего мира. Оправдание этой идеи автор усматривает в мифологиях всех народов, как древнего, так и нового мира, у цивилизованных и дикарей, расположив мифологический материал по системе космогонии. Сначала решается вопрос о первобытном единобожии у всех народов; затем следует – сотворение мира, человека, рай, грехопадение, потоп, сыновья Ноя, столпотворение. Это первый отдел книги. Второй посвящен так называемой эсхатологии, или учению о конце мира. Глава о Мессии служит переходом от первого отдела ко второму. В этой главе излагаются чаяния языков об Искупителе мира. Затем следует – конец мира, бессмертие, небо, ад, рай, чистилище, и, наконец, последняя глава книги, в которой автор вполне высказывает свои понятия о мифологии и языческих богах, имеет предметом учение язычников о духах, куда он относит души усопших героев, божества стихийные и демонов. Каждый из сказанных предметов рассматривается в отношении библейской истории сравнительно, и в последовательном порядке, сначала у народов азиатских, потом еврейских, африканских и, наконец, дикарей Нового Света.

В связи со сказанием о первобытном хаосе Люкен рассматривает общераспространенный миф о всемирном яйце, в форме которого иногда представляется и самый хаос, и из которого вместе с тем происходит и первый человек.

(Статья проф. Буслаева «Сравнительное изучение народного быта и поэзии» в «Русском Вестнике» 1873 года, апрель, ст. 604.)

(25). Виктор Гюго: «Вера – вот что необходимо человеку. Горе тому, кто ничему не верит».

(26). «…Главная мысль Паскаля состоит в том, что в Божественном откровении не все и не для всякого с первого взгляда является светлым. Господь нарочито и здесь, как везде, – в области природы и в области разума, – дает место тени подле света. Не все свет, – чтоб было место вере, чтоб было место добровольной преданности Божией водительству; но и не все тьма; иначе откровение было бы одним простым словом. Но настолько здесь света, чтоб при искреннем стремлении к истине дойти до нее; настолько мрака, чтоб всегда желать новых и новых приливов света. Настолько света, чтобы не быть безвинным пред Богом в своем блуждании, и настолько мрака, чтоб никогда не чувствовать довольство в своем познании божественного.

(27). Валлас, противник Дарвина, вот что говорит о нынешнем состоянии общества: «Наше общество едва ли имеет какое-либо реальное превосходство над обществом дикарей. Вот урок, почерпнутый мною из наблюдений над нецивилизованными племенами».

(28). «Преодоление сил природы повлекло за собою быстрое возрастание народонаселения и значительное накопление богатств, что в свою очередь имело следствием такое усиление бедности и порока, и поощрение стольких гнусных чувств и лютых страстей, что еще вопрос, не понизился ли вообще умственный и нравственный уровень нашего населения, и не принесло ли это движение более зла, нежели добра. В сравнении с нашим удивительным прогрессом в физике и ее практических применениях, английская общественная и нравственная организация остается в состоянии варварства. И если мы будем продолжать обращать главные наши силы к утилизированию знания законов природы только с целью дальнейшего расширения торговли и промышленности, то следующий за этим неизбежно вред может возрасти до таких гигантских размеров, что мы будем не в силах справиться с ним. Нужно признать тот факт, что богатство, знания и культура, выпадающие на долю немногих лиц, не составляют еще цивилизации, и не могут служить символом совершенства нашего быта. Наши безпримерные успехи в промышленности и торговле, наши обширные и многолюдные города, создали целую армию пролетариев и преступников, ряды которых увеличиваются с каждым днем; они создали многочисленный класс людей, вся жизнь которых проходит в тяжелом неблагодарном труде, между тем как на долю ничтожного меньшинства выпали одни лишь удовольствия; они видят вокруг себя роскошь и довольство, наслаждаться которыми они лишены всякой надежды; в этом отношении положение их хуже дикарей».

Д.С. Милль. «Во всей Европе заметно понижение личностей, вкуса, тона; повсюду проявилась пустота интересов, отсутствие энергии. Все мельчает, становится дюжинным, истертым, пошлым». Он же говорит: «Между мертвою неподвижностью восточных народов и современными государствами то только различие, что в первой мы видим косный азиатский покой, тогда как европейцы живут в пустом безпокойстве и в безсмысленных переменах».

Карлеиль: «В Европе голова и сердце – все заражено и нездорово».

Мадзини в письме к Е. Кине: «За исключением нескольких избранных друзей, я не уважаю то поколение, для которого тружусь. Это поколение инструмент – не больше. Понимаете ли вы, любезный друг, всю скорбь такого сознания? Современное нам поколение имеет естественные побудки (инстинкты). Оно способно к противодействию (к реакции) и к роковым возбуждениям, а также к ненависти и особенно к борьбе. Можно и должно попробовать вызвать из всего этого нечто способное уровнять почву и открыть путь будущему. Но нельзя к этому поколению питать сочувствия, радоваться и терпеть с ним, или с жаром пожать руку тому, кто стоить близ вас во время битвы. Настоящее поколение не имеет религии, у него одни мнения! Оно отвергает Бога, бессмертие души, любовь и вечную надежду. Оно лишено веры в промыслительный и мудрый закон. Все, что есть прекрасного, благого и святого в мире, все героические предания религиозного чувства, начиная от Прометея до Христа, от Сократа до Кеплера – все это нынешнее поколение отвергло, чтобы броситься на колени пред Кантом и Бюхнером».

Искандер: «Все в Европе остановилось. Одни хотят насильно раскрыть двери к будущему, другие насильственно не выпускают прошедшего: у одних впереди пророчества, у других воспоминания. Их работа состоит в том, чтобы мешать друг другу, и вот те и другие стоят в