немедленно использовать тебя против общего врага – Османской империи»[287]. Но к концу пьесы, после того, как османский флот был рассеян штормом и Кипр спасен – что противоречит реальному событию, так как османы завоевали остров в 1571 г., – Отелло «превращается в турка», становясь стереотипно жестоким кровожадным османом, убивающим свою христианскую возлюбленную Дездемону и затем кончающий жизнь самоубийством.

Определения, данные турку Шекспиром в его пьесе, звучали так: жестокий, ревнивый, похотливый, неистовый, агрессивный, безжалостный, неверный, беззаконный, проклятый, обрезанный, кровожадный, прелюбодейный, блудливый, гневный, соблазнительный, полигамный, распутник, черный дьявол, разрушительная энергия, деспот, тиран, союзник сатаны, враг, содомия, кастрация и противоестественность[288]. Шекспировский английский театрал воображал себя противоположностью всем этим терминам. Но в то же время европейцы хотели быть похожими на турок – такими же успешными, богатыми и могущественными, как они. Турки получили то, чего хотели англичане: свой товар.

Европейцы эпохи Возрождения торгуют и заключают союзы с османами

Даже в то время, как английские драматурги уровня Шекспира изображали «турок» (наряду с «маврами», чернокожими североафриканскими мусульманами) злыми, похотливыми язычниками или злыми грешниками, английская корона и торговые компании поддерживали все более тесные дипломатические и торговые отношения с мусульманскими империями, когда это отвечало их интересам[289]. Османы считались неотъемлемой частью баланса сил в Европе в период Возрождения, с момента их вторжения в Юго-Восточную Европу в XIV в. Со времен Средневековья османы вступали в союз с одним европейским христианским королевством за другим против отдельных христианских правителей, начиная с византийцев и сербов.

Прежде они заключали союзы с христианскими князьями в Анатолии. Османо-европейские союзы эпохи Возрождения просто служили продолжением гораздо более длительной истории соглашений. И христиане, и мусульмане часто становились «союзниками неверных»[290]. В то время как европейские державы были мотивированы использовать союз с османами, чтобы угрожать своим врагам мощью самой могущественной империи в Европе, османы искали альянсы, чтобы победить своих главных соперников, а также разделить Европу, гарантируя, что она не объединится против них.

Наряду с политическими союзами и династическими нуждами еще одним мотивирующим фактором, сближавшим Западную Европу и Османскую империю, была торговля. Западноевропейцы – англичане и французы – вели торговлю с османами в качестве младших партнеров, получив репарации в виде торговых привилегий и юридической автономии. С открытием посольств в Османской империи им было разрешено иметь собственную почтовую систему, суды и церкви, а также дано право защищать своих подданных. Османы стали крупнейшим торговым партнером Западной Европы в эпоху Возрождения, проложив путь для ее глобальной экспансии. Ища союзников против вражеской Испании, Елизавета I установила тесные дипломатические и торговые отношения с мусульманскими державами, включая османов, к которым Англия направила своего первого посла в 1583 г. Если бы не марокканский сахар, она сохранила бы свои зубы[291].

Османы не воспринимали другие европейские державы равными себе. Во время первого шквала дипломатических обменов и переписки между Англией и Османской империей в конце XVI в. османский правитель Мурад III (1574–1595) был:

«монархом земель, возвышающим империю, ханом семи стран в этом благоприятном соединении и счастливым владыкой четырех уголков земли, императором областей Рума [Юго-Восточной Европы], Персии и Венгрии, земель татар, валахов и русских, турок, арабов и Молдавии, владений Карамана и Абиссинии и кипчакских степей, восточных стран и Кавазира [Ирак] и Ширвана, западных стран и Алжира и Кайруана [Тунис], падишахом, носящим корону земель Хинд, Синд и Багдад, франков, хорватов и Белграда, обладателем короны своих [одиннадцати] предшественников, султаном, сыном султана… Тенью Бога, защитником веры и государства, ханом Мурадом»[292].

Напротив, Елизавету I называли просто «гордостью добродетельных христианок, избранницей почтенных дам в народе Мессии, верховной посредницей секты назарян» и королевой Англии[293].

Отец Елизаветы, Генрих VIII (1509–1547), любил одеваться, как султан с тюрбаном, и исламская мода была распространена при его дворе, от одежды до ковров[294]. Драгоценности и ткани, в которые Елизавета одета на знаменитом портрете «Радуга», делают ее похожей на османскую султаншу. То, что считается платьем эпохи Тюдоров, на самом деле является платьем в османском стиле, как видно на портретах, выставленных во дворце Хэмптон-Корт. На одном из них изображена европейская женщина в персидском наряде[295]. Это не совпадение.

Привлеченные соблазнительными приключениями и возможностями трудоустройства, социальной мобильности и продвижения по службе, сотни простых англичан, ирландцев, шотландцев, валлийцев и других европейских христиан отправились в Османскую империю и другие страны с мусульманским большинством, такие как Алжир, Марокко и Тунис[296]. Там они служили как моряки, капитаны кораблей, работорговцы, солдаты, пираты и купцы, многие – у мусульманских государей. Тысячи других европейцев были захвачены в открытом море и провели годы в качестве рабов, вынужденные служить в мусульманских вооруженных силах. Многие в процессе аккультурации приняли ислам, прошли обрезание, вступили в брак и остались в Северной Африке или Османской империи. В то же время мусульмане были не просто персонажами на английской сцене.

Сотни мужчин-мусульман появились в Южной Англии и Уэльсе в качестве торговцев, пиратов, послов – тысячи лондонцев видели первого эмиссара Османской империи со львами, лошадьми и «рогами единорога» – слуг герцогов или пленников, захваченных в море[297]. Англия обменивала удерживаемых ею мусульманских пленников на английских пленников, заключенных в тюрьму в Марокко и Османской империи так же часто, как она торговала товарами. Несколько мусульман, появившихся в Англии, стали англиканцами.

Глобальный ренессанс

Вопреки унаследованному мнению, Возрождение не было строго христианским европейским проектом, поскольку поддерживалось экономическим, дипломатическим, интеллектуальным и культурным взаимодействием с обществами с мусульманским большинством. Когда мы добавляем османов к эпохе Возрождения в ее традиционном понимании, то рассматриваем ее как глобальное явление, каким она и была. Возрождение древних знаний было процессом, который не сам по себе произошел во Флоренции XV в., а был связан с более старым и продолжающимся явлением – распространением знаний с Востока на Запад, из Багдада VIII в. в Кордову XII в., во Флоренцию XV в. и Константинополь[298]. Как в самом деле Филиппо Брунеллески, ювелиру без формального архитектурного образования, удалось создать самый величественный памятник эпохи Возрождения?[299] Возможно, потому, что бирюзово-голубой мавзолей ильханского правителя хана Ольджейту с двойным куполом, построенный в начале XIV в. в Султанийе в Иране, на столетие опередил двухэтажный купольный собор Брунеллески во Флоренции. Возможно, на самом деле именно он послужил архитектору источником вдохновения.

Точно так же можно согласиться с тем, что османский султан Мех-мед II был таким же принцем эпохи Возрождения, как французский король Франциск I (1515–1547) и император Священной Римской