своем королевстве королю Франции был предложен храм Гроба Господня в Иерусалиме на случай, если османы отберут город у мамлюков.

Копье, пронзившее Иисуса, другие реликвии и крупная сумма денег также были частью сделки[306]. Но параллельные переговоры между рыцарями-госпитальерами и папой Иннокентием VIII (1484–1492) привели к тому, что Джема отправили в Рим, под опеку папы римского.

Несмотря на то что османы оплачивали расходы на его содержание, преемник папы Иннокентия VIII, Александр VI, пожелал поставить Джема во главе папского крестового похода. Но этому не суждено было сбыться. Французский король Карл VIII (1483–1495) вторгся на Итальянский полуостров в 1495 г. как раз в тот момент, когда папа Александр VI искал помощи у османов против захватчиков. Карл VIII провозгласил это первым шагом в своем собственном крестовом походе, но он оказался безрезультатным. Карл VIII захватил Рим и вернул себе Джема, который вскоре умер в Неаполе[307]. В 1499 г. труп был наконец отправлен в Османскую империю для захоронения на заросшем деревьями хурмы королевском кладбище в Бурсе.

Все это время османы вели дипломатические переговоры с соответствующими европейскими державами, чтобы удержать претендента на трон подальше от империи. Ради этой цели Баязид II пообещал не нападать на Рим или Родос и предложил выплаты за то, чтобы папа держал Джема под домашним арестом. Обе стороны придерживались своего соглашения, и войны и крестового похода удалось избежать. Все эти усилия способствовали еще более непосредственному взаимодействию османов с христианской Европой, подтверждая, что османы были важным элементом дипломатии эпохи Возрождения, и делая частью европейской культуры эпохи Возрождения османских деятелей, включая Джема, который был изображен как принц этого периода. Джем появлялся на картинах и в «Книге придворного» Бальдассаре Кастильоне (1528) – популярном справочнике по придворной жизни эпохи Возрождения, изданном на многих языках, который продемонстрировал, что османы считались частью общеевропейской придворной культуры. Пока он не умер, Джем представлял собой опасность, поскольку мусульманские и христианские державы сплотились вокруг него против империи, угрожая повести свои армии в бой против османов.

Суннитские султаны империи мамлюков

Одним из союзников Джема в противостоянии с его братом была соперничающая династия, базировавшаяся в Каире. Мамлюки бросили вызов османам за контроль над восточной Анатолией и северной Сирией. Они хвастали тем, что являются хранителями двух святынь – Мекки и Медины, а также Иерусалима, и высмеивали претензии османов, называвших себя ведущей исламской державой. Халифы были потомками членов династии Аббасидов, которые пережили разграбление Багдада монголами в 1258 г. Проживавший в мамлюкском Каире суннитский халиф был преемником Мухаммеда и четырех праведных халифов (Абу Бакра, Умара, Усмана и Али) и, таким образом, теоретически являлся верховным главой мусульманской общины суннитов.

Захват Египта с его богатыми аграрными землями и прибыльной торговой артерией Красного моря, по которой в Европу поступали специи и текстиль из Южной Азии и Китая, был бы большой неожиданностью. Мехмед II умер, отправившись в поход против мамлюков с целью завоевания Алеппо и Сирии в 1481 г. Баязид II продолжил его дело, пытаясь попеременно уничтожить мамлюков и держать их в страхе с помощью Дулкадыра, вассалов мамлюков, которые иногда были их союзниками, а иногда врагами. Баязид II вел войну против мамлюков с 1485 по 1491 г., завоевав небольшую территорию, несмотря на морские и сухопутные кампании[308]. В конечном счете стороны заключили мир, османы признали мамлюкский контроль над Сирией и юго-восточной Анатолией.

Дервиши – мятежники и убийцы

Не только мамлюкский контроль над священными местами суннитского ислама поставил под сомнение притязания Баязида II на звание самого важного мусульманского лидера. Ряд харизматичных религиозных лидеров утверждали, что в ту эпоху они имели право занять место султана. Разработка и распространение ключевых мистических концепций Ибн Араби прочно закрепились.

Особенно важным во время правления Баязида II было представление Ибн Араби о том, что существует одна живая фигура, которая является полюсом вселенной. Эта идея бросила вызов авторитету Баязида II. В каждую эпоху полюс якобы совпадал с единственным человеком, который находился ближе всего к Богу – буквально был центром вселенной, а также опорой. Небеса вращались вокруг полюса, и Бог предположительно проявился в нем. Верующим в полюса и их заместителям не обязательно присягать на верность политической власти и ее носителю султану. Вместо этого, по их мнению, существование полюса требовало, чтобы каждый правитель и управляемый должен был консультироваться с ним, поскольку все действия в мире происходили с ведома и по инициативе полюса. Он служил опорой, от которой зависело все в мире, которому каждый должен был подчиняться как единственной законной духовной и политической власти.

Согласно этой точке зрения, существовали три других столпа и семь заместителей, через которых Бог сохраняет вселенную. Занимая более низкое положение в качестве его представителей, девиантные дервиши участвовали в сохранении мирового порядка, погружаясь в любовь Бога и помогая угнетенным и бессильным восстановить порядок и справедливость. Среди угнетателей были такие мирские правители, как Баязид II.

Чтобы противостоять растущей угрозе со стороны девиантных суфиев, Баязид II продвигал свой имидж благочестивого шейха. Его суфийские пристрастия были квиетистского толка. Он разрешил построить первую в Стамбуле ложу мевлеви на месте византийского монастыря и отреставрировал святилище в Конье, посвященное Мевлеви, среди последователей которого были представители элиты. Баязид II также принял титул святого, или друга Бога, который был обозначением девиантного дервиша Хаджи Бекташа, фигуры, почитаемой янычарами и чью святыню султан обязательно посещал. Обратившись к письменности, Баязид II записал свои собственные «чудеса» и «дивные деяния» в восторженной истории жизни, прочитанной публике. Но непокорные дервиши отказались признать власть Баязида II.

Среди них были последователи Отмана Бабы, взявшего идеи трех более ранних девиантных дервишей – Барака Бабы, Кайгусуза Абдала и Султана Шюджи – и распространившего их среди абдалов Рума, диковинных выбритых и почти голых девиантных дервишей, существовавших со времен правления Османа. Безбородый Барак Баба (ум. 1308) из Токата в Анатолии вел свое духовное происхождение от Хаджи Бекташа и Бабы Ильяса аль-Хорасани и скитался с места на место обнаженным, если не считать набедренной повязки[309]. Предположительно способный общаться с животными, он прикрепил к своему тюрбану рога буйвола.

Сотни его учеников, принимавших наркотики, играли на тамбуринах и барабанах, в то время как он совершал движения, похожие на танец животных, и выл, как обезьяна. Его прозвали «Волосатый пес», потому что он проглотил кусочек, выплюнутый его хозяином Сари Салтыком, дервишем, «убивающим драконов», и проповедником исламского газавата в Европе[310]. Кайгусуз Абдал оделся в меховой