Были ли они правы?

Когда Мехмед II завоевал Константинополь, превращение из евразийского кочевника в принца эпохи Возрождения завершилось. Прежде кочевой пастух, османский правитель превратился в оседлого руководителя огромного бюрократического государства[255]. Начиная с Мехмеда II, османские правители воспринимали себя как цезарей, наследников древнего Рима и завоевателей мира, величием равных Александру Македонскому. Мехмед II стремился перенять мудрость Запада не меньше, чем Востока. Он собирал для своей библиотеки книги на арабском, армянском, греческом («Илиада» Гомера), иврите («Путеводитель растерянных» Маймонида), персидском и других языках, включая классические произведения, такие как «Анабасис» Арриана и «Индика», основные источники о жизни Александра Македонского[256]. Библиотека султана содержала книги, награбленные из библиотек византийских императоров, а также заказанные им работы по современным европейским осадным машинам и артиллерии. Он читал классическую литературу, книги по географии, космографии, астрономии и истории, предпочитая искусство и литературу обществ с мусульманским большинством – но не игнорировал чтение комментариев к Корану и особенно героическую беллетристику, такую как рыцарский роман об арабском герое Ан-таре; а также работы по суфизму, праву, медицине, философии, музыке и иллюстрированные альбомы[257].

Он стремился привлечь греческих ученых из побежденной Византийской империи, как и персидских ученых из Центральноазиатской и Тюркской империй. После завоевания последнего византийского оплота на Черном море, Трапезунда (Трабзона), в 1461 г. Мехмед II пригласил к своему двору греческого советника, философа Георгия Амируцеса. Он был двоюродным братом великого визиря новообращенной Греции Мехмед-паши Ангеловича, с которым вел переговоры о сдаче города[258].

После его подчинения главную церковь Трапезунда, которая также называлась Айя-София, преобразовали в центральную мечеть, и анатолийские мусульмане были вынуждены поселиться в городе. В последующие годы греческое население Трабзона депортировали в Стамбул[259].

Амируцес был знатоком философии перипатетиков и стоиков. Мехмед II провел много времени, беседуя с ним о мудрости древних греков[260]. По приказу султана философ создал для него карту мира, изобилующую надписями на арабском языке, основанную на отдельных картах в «Географии» Птолемея[261]. После разгрома туркменской конфедерации Ак-Коюнлу в восточной Анатолии в 1473 г. Мехмед II привлек к своему двору Гияс ад-Дина из Исфахана, главу канцелярии Ак-Коюнлу, или управления государственных записей[262].

Еще более важным было привлечение Мехмедом II знаменитого астронома Али аль-Кушчи из Самарканда, который стал профессором астрономии и смотрителем обсерватории при соборе Святой Софии в Стамбуле. Звездные таблицы, которые он составил в Центральной Азии, изменили османскую астрономию и попали к польскому ученому Николаю Копернику, а также к датскому ученому и придворному астроному империи Габсбургов Тихо Браге. Позже эти таблицы были интерпретированы Иоганном Кеплером (умер в 1630 г.) при дворе императора Священной Римской Империи в виде законов движения планет, что произвело переворот в европейской астрономии и способствовало научной революции.

Мехмед II был типичным покровителем искусств эпохи Возрождения, портрет которого написал один из величайших художников этого периода, а медальоны с изображением султана, сделанные по его заказу, также выставлены в залах эпохи Возрождения в Галерее Виктории и Альберта. Он заказал скульптору Лоренцо де Медичи Бертольдо ди Джованни свой медальон, на котором он изображен в виде героической фигуры, торжествующе восседающей на колеснице. По слухам, он попросил Беллини написать ему вид Венеции. Леонардо да Винчи набросал план моста через Золотой Рог и, возможно, посетил Стамбул. Мехмед II украсил свой дворец настенными росписями, выполненными другими итальянскими художниками.

Он попросил Беллини нарисовать ему образ Богородицы с младенцем и собрал большую и странную коллекцию христианских реликвий, включая мощи Исайи с бородой, волосами и ушами[263]. Мехмед II коллекционировал античную и византийскую скульптуру, владел многими произведениями искусства и литературы эпохи Возрождения и заказывал их. Он связался с различными итальянскими правителями, в том числе с королем Неаполя и Медичи во Флоренции, чтобы те прислали к нему своих придворных живописцев, скульпторов и литейщиков медальонов. Наряду с портретом османского правителя кисти Беллини, аналогичный портрет, вероятно созданный османским художником, обучавшимся у итальянца при дворе в Стамбуле, и долгое время приписывавшийся Наккашу Синан-бею, также свидетельствует о принадлежности стилю Ренессанс, поскольку на нем изображен реалистичный профиль. Уникальным его делает то, что художник изобразил все тело султана в сидячем положении, а не только его верхнюю часть. Впоследствии тела султанов изображались таким образом, что стало результатом итало-османского художественного обмена при дворе Мехмеда II[264].

Османы как антитеза Европе эпохи Возрождения

Обычно, вспоминая о Ренессансе, мы не думаем о Мехмеде II. Вместо этого на ум приходят семья Медичи, правившая Флоренцией; «Божественная комедия» Данте Алигьери (1321); купол флорентийского собора Филиппо Брунеллески (1436); картины Леонардо да Винчи «Тайная вечеря» (1495–1498) и «Мона Лиза» (1503–1506); «Государь» Никколо Макиавелли (1513); скульптура Давида Микеланджело (1501–1504) и потолок Сикстинской капеллы (1508–1512) в Ватикане. Считается, что Ренессанс, понимаемый как возрождение классической культуры и образования в Западной Европе XV и XVI вв., не охватил османов и их империю.

Как правило, османы в эпоху Возрождения вызывают негативную ассоциацию, основанную на двух мифах.

Первый миф заключается в том, что Возрождение было вызвано в Италии прибытием греческих гуманистов, бежавших в 1453 г. из Константинополя после его падения под властью османов. Но есть новые взгляды на роль мусульман и евреев в европейском Возрождении. Теперь мы знаем, что до XV в. культурный обмен между регионами с мусульманским большинством и Западной Европой был крайне односторонним[265]. Мусульманам было нечему поучиться у Западной Европы, в то время как западноевропейцы впитывали знания от мусульман, что привело к росту их собственной культуры. Древнегреческая культура и образование, включая историю, философию, медицину, химию, математику и астрономию, фактически сохранились благодаря переводу на арабский или сирийский языки и были дополнены новыми комментариями христианских, еврейских и мусульманских мыслителей, происходивших из ближневосточных исламских империй, таких как халифат Аббасидов в Багдаде в VIII, IX и X вв.

В XII, XIII и XIV вв. эти гуманистические мировоззрения и знания были переданы христианской Европе через исламскую Испанию и Сицилию, когда их перевели с арабского на иврит и латынь. Раздел «Божественной комедии», озаглавленный «Ад», демонстрирует, что Данте был знаком с исламскими повествованиями о нисхождении Мухаммеда в рай и использовал их в качестве обрамляющего приема в своем произведении. Таким образом, европейский Ренессанс уходит корнями в исламскую Испанию и арабский мир. Эпоха Возрождения подняла Западную Европу до культурного уровня обществ с мусульманским большинством,