Постоялые дворы (или караван-сараи) на пути следования торговых караванов начали сооружать еще со времен правления вавилонского царя Хаммурапи. Их располагали с таким расчетом, чтобы до следующего места отдыха можно было добраться за один переход. Прежде торговые пути охраняли отряды солдат, но в последнее время из-за смуты в Вавилоне снабжать дорожную стражу необходимым припасам стало некому, и охрану караван-сараев упразднили.

Поэтому погонщики ослов имели оружие, и не только привычные луки, но и копья, и пращи, и мечи. Мало того, в основной своей массе они были солдатами-ветеранами, которые прошли не одну войну и их не пугала встреча с разбойниками, охотниками за легкой добычей.

Эрибу не без зависти посмотрел на крытую двухколесную повозку, переделанную из боевой колесницы, в которой ехал изрядно упитанный купец, владелец каравана. Его звали Бэл-аплу-уцур. Не считалось большим секретом, что почти все купцы в той или иной мере были шпионами своих государей. Иногда они продавали секреты и своим, и чужим — лишь бы хорошо заплатили. Веры им не было никакой, но и без них тайно проникнуть в логово врага не представлялось возможным. А для купцов ворота любого города всегда открыты.

Бэл-аплу-уцур верно служил всем, кто хорошо платит. Он был жаден до неприличия. Погонщикам — практически своей охране, от которой зависела его жизнь, — купец платил сущий мизер. Большинство ветеранов нанялось к нему от безысходности. Все они были авилум — свободными людьми, но без средств к существованию. В конечном итоге им светило долговое рабство, но бывшие солдаты считали, что лучше умереть, чем стать вардумом.

По этой причине торговаться с Бэл-аплу-уцуром никто не стал. По крайней мере, деньги он платил исправно, хоть и небольшие, да и питание и кое-какая одежка были за счет хозяина. К тому же в Вавилоне, по слухам, все дешевле, нежели в Дур-Шаррукине, Ашшуре и Ниневии, поэтому ветераны надеялись прикупить ходовой товар, чтобы дома продать значительно дороже и немного поправить свое финансовое положение.

Что касается Эрибу, то юноша попал в погонщики по воле случая. Он все еще был солдатом армии ашшуров (шел лишь второй год его службы), правда, уже не раб-эширте, а в очень высоком для простолюдина звании — лапуттама. Син-ах-уцур выздоровел на удивление быстро, поразив этим и воинского лекаря-асу, и жрецов, которые точно знали, что их заклинания не помогут туртану.

И тут — такое неожиданное выздоровление. Все решили, что это огромная милость богов к столь выдающейся личности. И только Син-ах-уцур точно знал, кому он обязан жизнью. Но помалкивал. Армейскую дисциплину никто не отменял, законы Земли Ашшур незыблемы, и самовольное проникновение простого солдата, пусть и раб-эширте, в шатер туртану каралось смертью. Чего спасенному от верной смерти Син-ах-уцуру вовсе не хотелось.

Он не стал отягощать сумку Эрибу серебром, а нашел иной способ отблагодарить юного врачевателя, который, несомненно, был добрым колдуном. Командиры высокого ранга в армии Земли Ашшур в основном являлись выходцами из аристократических семейств. Для простых солдат получить вожделенное офицерское звание можно было только свершив какой-нибудь выдающийся подвиг. И Эрибу это удалось. В чем Син-ах-уцур не сомневался…

Крепость Аниаштаниа, где находилась главная ценность страны маннеев — конный завод, который поставлял армии Урарту превосходных скакунов, с наскока взять приступом не удалось. Воинам Шаррукина удалось захватить лишь один лошадиный табун. Но что это были за кони! Впервые увидев их, Эрибу восхитился. Даже гвардия царя не имела таких жеребцов.

Обычно в колесницы запрягали местных лошадей, которые были низкорослыми, но сильными и выносливыми в беге. А поставками урартских жеребцов (их называли «ослами гор») для конницы занимался придворный вельможа Набу-шуму-иддин. Конюшни царя получали в среднем по сотне лошадей в день. Они были очень ценным государственным имуществом, но в мирное время содержались самими конниками и колесничими в местах их проживания; правда, с помощью казны.

Весной лошадей готовили к сезону походов. В каждую провинцию-хальсум для проведения сбора лошадей Набу-шуму-иддин посылал двух своих подчиненных вместе с заведующим конюшнями. Пункты сбора — пиррани — располагались в Ниневии, Дур-Шаррукине, а также на территории казарм в Кальху.

Лошадей тренировать начинали с осени. Происходило это действо на свободном поле и на специальных площадках со скаковой дорожкой, ограниченной барьером.

Эрибу в начале службы, когда из него готовили солдата, однажды довелось побывать на скаковом поле. Там было на что посмотреть! Своенравные необученные лошади сбрасывали даже самых опытных наездников. Особенно отличались в этом «ослы гор» — рослые, длинноногие кони, чрезвычайно пугливые, но в то же время свирепые. Они постоянно норовили укусить сброшенного наездника или забить его острыми копытами, и только палки рабов спасали бедолагу от страшных увечий.

Но все равно жеребцы, захваченные у маннейцев, были гораздо лучше тех, которыми располагало войско царя. Шаррукин готов был положить под крепостью Аниаштаниа половину армии, но добыть несколько тысяч лошадей, которые скрывались за ее стенами. Однако горная цитадель не сдавалась на милость победителя, хотя царь соблазнял начальника гарнизона огромными деньгами и большими милостями в будущем. Крепость была практически неприступной, и мужественный маннеец лишь посмеялся в ответ на посулы ашшуров.

Задача и впрямь оказалась очень сложной даже для опытного в делах осады крепостей специального воинского подразделения. Оно всегда шло впереди армии, прокладывая дороги, строя мосты через неширокие и наводя переправы через полноводные реки, а также устанавливая метательные машины для обстрела вражеских городов и заготавливая для них камни.

Аниаштаниа располагалась на высоких скалах, поэтому подкоп под стены крепости исключался. Невозможно было использовать и таран, чтобы пробить брешь в стене или разрушить ворота, так как крепость с трех сторон окружали обрывы, а подъезд к главному ее входу — массивным воротам, сколоченным из дубовых плах и обитых железными полосами — представлял собой узкую извилистую дорогу, по которой едва проезжала колесница.

Оставалась последняя возможность — незаметно проникнуть в цитадель и открыть ворота, чтобы впустить армию ашшуров. Но кто и как может это сделать? Несколько попыток, предпринятых разведчиками Син-ах-уцура, оказались провальными. Все они погибли. Ночь оказалась