во вторник дверь камеры Джея открылась. Шесть дней в одиночестве, и наконец появился кто-то, с кем можно поговорить.

– Моя любимая парочка! – воскликнул Джей, когда Кайдер и мистер Тойер вошли в его камеру. – Мне было так одиноко. Я даже соскучился по собственной тени. – Он указал на освещенный потолок. – Есть идеи, как они это делают? Устраняют все тени?

В ответ мистер Тойер вздохнул и сел за стол рядом с Кайдером.

– Я пытался познакомиться со своими соседями, но они слишком далеко. – Джей надулся. – Что вы можете мне о них рассказать? – Он подошел к столу. – Дайте мне хоть крупицу новостей из внешнего мира или, по крайней мере, из-за пределов этой тюремной камеры.

– Ты бы лучше беспокоился о себе, Джей, – сказал Тойер, его губы сжались в твердую мрачную линию.

Джею понравился мистер Тойер, который до сих пор мирился с его выходками. Не оттолкнул ли он его слишком далеко?

Парень знал, что он был на любителя. По крайней мере, такую информацию он услышал от своего отца.

Джей не видел своего родителя четырнадцать лет и думал, что им предстоит многое наверстать, когда они воссоединятся после смерти матери. Он засыпал отца вопросами о жизни и работе в тщетной попытке узнать этого человека. Джей избегал вопросов о том, какой была его мать в молодости, прекрасно зная, что его отец полностью закроется при упоминании ее имени.

В то время как тот был вынужден отвечать на вопросы сына в течение первых нескольких недель, Джей мог с уверенностью сказать, что никогда не получал полноценного внимания своего родителя. Если жизнь была сценой – а Джею нравилось думать, что это так – то работа доктора Бьютера была главным действом, в то время как его сына даже не было в театре.

Джей не привык быть в центре внимания: мать всегда ставила его на первое место в своей жизни, но чем больше Джей пытался быть таким, тем больше отец погружался в работу. Джей вскоре обнаружил, что обязательства доктора Бьютера заканчивались на финансовом обеспечении сына, не более.

Контраст между небольшим, теплым и любящим домом, который он делил со своей матерью, и часто пустующим поместьем его отца был поразительным. Джей привык к оживленным дискуссиям за тарелкой домашней вареной рыбы и хрустящей лапши из корня торлу, а не к неловким обедам, приготовленным шеф-поваром, пока его отец читает отчеты Регентства, время от времени кивая в такт монологу Джея.

Его отец никогда не был жестоким, но его откровенное равнодушие заставляло Джея скучать по матери еще больше. Но он не винил своего отца; они были слишком разными и находились порознь огромное количество времени.

Матери больше не было рядом, и Джей задавался вопросом: сможет ли он когда-нибудь снова почувствовать себя любимым? Вскоре он встретил Нетти.

Джей планировал покинуть отчий дом и жить с девушкой, как только ему исполнится восемнадцать, но судьба распорядилась иначе. Вместо этого Джей отпраздновал свое восемнадцатилетие на улице, всего за несколько дней до ареста.

– У кого-то сегодня не очень хорошее настроение, – нараспев произнес Джей, скрестив лодыжки на столе.

– Кто-то ударил ножом другого заключенного и поставил под угрозу свое будущее, – коротко ответил мистер Тойер.

– Кто? – Джей положил обе руки на грудь рядом с меткой в виде черепа, которая выглядывала из-под расстегнутой униформы. – Я?

Мистер Тойер перетасовал какие-то бумаги.

– Я не в настроении для твоих игр, Джей.

Судя по всему, Кайдер тоже. Он не произнес ни слова, хотя и смотрел с прищуром, как будто пытался понять его. Джей отвел взгляд.

– Ладно, я облажался. – Джей провел рукой по черным волосам и стиснул угловатую челюсть. – Заключенный прыгнул на меня. Я должен был защититься, иначе меня бы сейчас здесь не было. Разве это плохо?

– Где ты взял нож? – спросил Тойер.

Джей покачал головой.

– Я его сделал.

– Сделал? – Мистер Тойер протянул фотографию окровавленного кухонного ножа.

– Кухонный персонал даже не смыл кровь? – спросил Джей. – Совсем обленились.

– Кровь все еще на лезвии, так как это весомая улика для прокурора. Он настаивает на том, чтобы суд отменил твое разбирательство.

Джей был слегка удивлен, хотя это пошло бы ему на пользу.

– Громадные Руки умер, что ли? – Джей был осторожен, чтобы случайно не задеть важные артерии.

– Громадные Руки? – Тойер нахмурился. – Нет, ваша жертва не погибла. Он до сих пор в лазарете.

Джей усмехнулся.

– Он не был похож на жертву, когда избивал меня.

– Это не имеет значения, Джей. Важно то, что теперь ты считаешься опасным преступником…

– Разве до этого было иначе? – Джей почесал подбородок длинными пальцами. – Я думал, что проделал довольно хорошую работу…

– Черт возьми, Джей! – Мистер Тойер бросил папку на стол. – Я пытаюсь вытащить тебя отсюда, а ты продолжаешь делать все возможное, чтобы лишить себя шанса на свободу. Почему?

Джей пожал плечами с безразличным выражением лица.

– Свобода переоценена. И я убил своего отца, в конце концов. Я нахожусь там, где должен быть.

Кайдер сморщил нос.

– Если ты так хочешь провести здесь всю жизнь, – сказал Тойер, – тогда я не могу тебе помочь.

Прекрасно.

Это был первый раз, когда его адвокат выглядел побежденным.

Хотя Джей не хотел и не планировал провести всю свою жизнь в тюрьме, он также не мог предстать перед судом. Он не мог позволить прокурору углубляться в детали ночи смерти его отца. Мистер Тойер был прав – Джей многое скрывал.

Парень хотел, чтобы Тойер отказался от него. Джей знал, что он был близок к осуществлению задуманного.

– Мне не нужна ваша помощь, – произнес Джей.

Он не мог допустить, чтобы кто-нибудь узнал правду.

Глава 16. Кайдер

Я понял, что Джей был рад перспективе провести всю жизнь в Вардине. Освобождение от одного из клиентов позволило Греймонду сосредоточиться на Лете. Но я знал, что Греймонд прежде всего думал о деле принцессы. Как бы я ни был расстроен, я не мог винить его. Исчезновение короля было столь же загадочным, сколь и тревожным.

Пообедав в кабинете мистера Тойера, мы вернулись в камеру принцессы. Когда мы вошли, она все еще сидела на своей койке: казалось, что со вчерашнего дня ничего не изменилось.

– Я хочу, чтобы вы знали, – сказал Греймонд, подходя к внутренней решетке. – Моя работа как общественного защитника – помогать вам, но мне также нужно, чтобы вы помогли себе сами. Мне необходимо, чтобы вы рассказали мне о произошедшем, чтобы мы могли составить план. Я знаю, что вы устали и напуганы. Но