тебя не вижу. Ты тоже ничего не видел. Твоя могильная плита скрыта под белым саркофагом. Здесь не показывают, здесь прячут. Я посещаю то, чего нет. В теплом воздухе разлиты назойливые запахи, от усталости кружится голова, мне кажется, будто я проваливаюсь в какую-то черную дыру.

Смерть не побеждена, это она победила.

Этим вечером небытие – финал.

Этим вечером небытие – самый главный финал.

* * *

Сегодня утром я понимаю, что со мной происходит то же самое, что и после первого посещения Храма Гроба Господня: я не могу вспомнить, что было после того, как я прикоснулся к его могиле.

Должно быть, я действовал на автомате: присоединился к своей группе, последовал за ней, вернулся сюда, сел, ужинал, спал. Мое тело, свернувшееся на краю кровати, разваливается на куски. В голове гудит, поясницу ломит, колени не сгибаются, спину не расправить. Обычно тело не подводит меня, но сейчас кажется, будто меня разломали, раздробили.

Отец Анри созывает группу. Мы садимся в автобус.

* * *

Эммаус… Никогда я не чувствовал такого облегчения. Я приехал туда печальным, измученным, встревоженным, а уехал счастливым, с просветленной душой.

Этот мягкий утренний свет – свет солнца, что золотит окрестности и прорисовывает четкие тени в саду. А еще это свет воскресения.

Мы, паломники, можем выбрать для посещения одно из этих мест: Имвас, Аль-Кубейба, Моца, Вефиль, Абу-Гош. Наша гид сделала выбор в пользу последнего – там в XII веке крестоносцы построили Римскую церковь, а в XX веке бенедиктинцы основали монастырь, не так давно ставший аббатством Воскресения Господня. Этот городок, расположенный в десяти километрах от Иерусалима или в двух часах ходьбы, упоминается в Евангелии от Луки.

Мы вспоминаем историю: Клеопа и его товарищ покидают Иерусалим и отправляются в селение Эммаус. Преисполненные горечи и печали, они вспоминают, что случилось с Иисусом, казненным три дня назад, чьи останки странным образом исчезли из могилы. Кто выкрал их? И зачем? Как тот, кого они считали Сыном Божьим, оказался столь бессильным и, словно простой смертный, подвергся пыткам и распятию? К ним присоединяется какой-то человек и вступает в разговор. Далее три путника идут вместе и решают поужинать на постоялом дворе. Незнакомец тоже высказывается о тех событиях, объясняет, что, по его мнению, Иисус как раз и исполнил все предсказанное пророками в Писании, а именно то, что предвещал Илия. И внезапно два ошеломленных путника узнают Иисуса. Но стоило им узнать его, он тотчас же сделался невидим для них. И на следующий день, вернувшись из Эммауса в Иерусалим, они оповестили всех о воскресении Иисуса.

В тот день печаль сменилась радостью, ожидание – ликованием. Это стало рождением христианства.

Вот о чем поведал мне парк в Абу-Гоше. Это типичный восточный сад, изобильный, богатый, разросшийся, многоцветный, разнообразный, где устремляются к небу гигантские пальмы, возвышаясь над вьющимися, пышно распустившимися бугенвиллеями, а стены оплетены плющом, виноградными ветвями и жимолостью. Из травы, усыпанной цветами – огненно-желтыми, оранжевыми, красными, – тянутся странные, причудливые, сочные растения необычной формы, творения изобретательной природы, которая здесь проявила всю свою буйную фантазию, граничащую с безумством. Ее дуновение, освещая гуляющих, источает аромат надежды. Красота будто омывает сердце.

В конце сентября я оказываюсь посреди весны. Жара словно опровергает осень с ее немощью. Жизнь хлынула зеленью, бодростью, избытком чувств. Все дрожит, распускается, возрождается.

Воскресение…

* * *

Атеист – тот, кто верит в смерть; он видит в ней небытие. Христианин – тот, кто верит в жизнь и ждет, когда она восторжествует над небытием.

Когда нам предстоит постичь то, что нам неведомо, все зависит от веры.

* * *

Так вот, о той скале, скрытой в самом сердце Храма Гроба Господня. Истина погребена в глубинах. Эта могила – колыбель нового мира.

* * *

После полудня мы отправляемся на гору Сион увидеть Горницу Тайной вечери; здесь была последняя трапеза Иисуса с учениками в Святой четверг перед еврейской Пасхой.

Должен признаться, что с «Тайной вечерей» у меня отношения особые, поскольку по непонятной для меня причине – секрет унесли в могилу родители – репродукция фрески работы да Винчи висела в кабинете отца прямо над пианино. Сколько тысяч часов провел я за гаммами и этюдами Черни, сидя напротив этой картины! Так что едва я вошел в трапезную, в моей памяти тут же возникли все тринадцать фигур.

Спокойное светлое пространство кажется даже уютным. Вверху, на капители, я вижу свое любимое изображение Иисуса – Христос в виде пеликана. Оно необычайно волнует меня. Благородная птица питает птенцов своими кровью и плотью. Святой Августин первым привел это сравнение: Иисус и щедрая птица, кормящая детей из своего тела. Образ мистического жертвенного животного, ставшего символом высочайшей любви – а ведь ее смысл, собственно, и состоит в самопожертвовании ради других, – был необычайно популярен в Средние века. Затем за несколько столетий он немного поблек, хотя поэт-романтик Альфред де Мюссе тоже его вспомнил:

По капле кровь течет из раны растравленной.

Напрасно он нырял во глубине морской —

И океан был пуст, и тих был берег сонный.

Лишь сердце принести он мог птенцам домой[39].

Сев у подножия колонны, той самой, на капители которой и находится скульптурное изображение птицы, кормящей двух голодных птенцов, я размышляю о таинстве святого причастия, которое впервые явилось здесь. С самого начала моего путешествия евхаристия приобрела для меня огромное значение; к моему собственному удивлению, я каждый день нетерпеливо жду именно этого момента, с жадностью тянусь за облаткой, получаю ее вместе с благословением священника, осознавая серьезность момента, и проглатываю, позволяя мыслям свободно парить. Отныне для меня нет ритуала важнее.

Оставив пеликана, я мысленно разглядываю картину да Винчи, которая предстает в моей памяти так четко, будто я нахожусь перед ней. Я любуюсь ее композицией, красками, мастерством, но больше всего меня восхищает толкование сюжета; автор задал здесь три загадки.

Первая – это безмятежность Иисуса. Ведь он только что сообщил, что один из учеников его предаст, станет виновником его ареста и смерти. Судя по всему, Иисус смирился с неизбежным трагическим исходом, полагает его необходимым, и сейчас его не терзают страх, боль и сомнения.

Вторая загадка – странный вид ученика, сидящего справа от него. Это мужчина или женщина? Может, ангел? Явно гермафродит! Я убежден, что Леонардо да Винчи запечатлел того, кто в Евангелии назван «любимым учеником». В отличие от других, изображенных в реалистической манере четкими, почти грубыми