– Они для выступлений, – оживилась я, но тут же прикусила язык под строгим маминым взглядом.

– Вряд ли они тебе пригодятся, – заметила она. – Можешь выбросить это все здесь, чтобы не тащить обратно.

– Но…

– Оля, на лошадь ты не сядешь. По крайней мере, пока живешь со мной.

– Тогда я уйду жить к папе! – пригрозила я.

Но мама только криво усмехнулась:

– Если бы он хотел, то давно бы предложил это не мне, так тебе, не находишь?

Я опустила голову, не желая признавать правоту маминых слов. Даже сегодня папа ушел, наказав, чтобы я слушалась маму, а ведь мог остаться и проводить. Или предложить переехать к нему.

– Зачем вы вообще развелись? – выпалила я. Мама покосилась на бабушку, та развела руками, предлагая ей самой объяснять мне все, но мама не стала этого делать.

– Наши отношения – не твое дело, – твердо сказала она. – И вообще, выброси эти вещи.

– Не смей! – Я на всякий случай сгребла все с пола и прижала к груди. – Это мое. Я сама все купила, на свои деньги.

– И где же ты их взяла?

– Папа прислал.

– Ясно. – Голос мамы не предвещал ничего хорошего, но настаивать на том, чтобы выбросить вещи, она перестала и даже позволила мне положить пакет в чемодан.

– Стереги их, верный друг, – прошептала я.

Олег брякнул бегунком молнии и замер, в отличие от меня, подтянутый и готовый к обратному путешествию.

На вокзал мы добрались на такси. Как я и предсказывала, нога прошла, только ноготь еще побаливал, а часть его грозила отвалиться. Я заклеила пластырем и отказалась ехать в травму. Но мама все-таки решила не рисковать и вызвала такси.

К нашему отъезду зарядил дождь. Город словно грустил вместе со мной, понимая, что увидимся мы теперь не скоро. Я сидела в вагоне у окна и с тоской смотрела на ажурное железное кружево вокзала. Мелкие капли падали на стекло вагона, создавая затейливый узор. Поезд тронулся. Колеса застучали, вагон начал покачиваться, и капли поползли по стеклу водными змейками куда-то вниз и вбок.

– Прощай, Питер, – выдохнула я.

Поезд набирал ход. Вагон опять был битком, но на этот раз все дети путешествовали с родителями. Из-за духоты я хотела выйти в тамбур, но мама не разрешила. Наверное, боялась, что сбегу. А может, просто устала. Судя по сурово сжатым губам и складке на лбу, ей все злоключения последних дней тоже дались нелегко. Мама и с бабушкой почти не разговаривала – наверное, тоже обиделась. Я снова почувствовала угрызения совести, что внесла разлад в семью, но отступать не собиралась. Просто решила отложить все разговоры до возвращения домой.

Спать пришлось на верхней полке – этому я была рада. Запрыгнув туда, я достала наушники и отключилась от внешнего мира. Наверное, я так и заснула, потому что открыла глаза из-за того, что бабушка трясла меня за плечо.

– Оля, просыпайся, мы скоро приедем.

Скоро оказалось через два часа, но я не стала возмущаться. Послушно встала, привела себя в порядок и снова заняла место у окна. За ночь телефон разрядился. Мама сидела напротив. Иногда она задумчиво смотрела на меня, но так ничего и не сказала. Это тяготило больше всего, но я старалась делать вид, что меня это ничуть не задевает.

В полном молчании мы доехали до дома. Я перешагнула порог квартиры, вдыхая знакомые запахи. После питерской квартиры наша показалась очень маленькой и простой, хотя и уютной. – Разбирай вещи, – отрывисто приказала мама. – Мне еще чемодан отдавать.

Я растерянно перевела взгляд на Олега. Показалось, он тоже поник – мы же так сдружились с ним в этом путешествии!

– А может, мы его оставим? – робко спросила я.

– Оля, не говори ерунды, – одернула меня мама. – Зачем тебе чемодан?

– Вдруг я куда-нибудь поеду.

– Это вряд ли. – Она ушла к себе в спальню.

Скрепя сердце я завезла Олега в комнату и начала разбирать так и не пригодившиеся вещи. На самом дне лежало концертное платье, про которое я в Петербурге совершенно забыла, как и про прослушивание. Интересно, как Бронислава Александровна объяснила, почему я не пришла? Что-то мне подсказывало, что она просто сказала правду.

Я вздохнула и достала ненавистный наряд. Черный шелк безнадежно помялся, поэтому я просто зашвырнула платье вглубь шкафа. Остальные вещи я запустила следом, а вот пакет с конной одеждой старательно спрятала, чтобы мама не нашла и не выбросила.

– Все готово? – Мама вошла в комнату, проверила пустой чемодан и резко застегнула молнию. Брякнул язычок бегунка – по-моему, Олег возмутился, но мама не заметила. Подхватив за ручку, она потащила чемодан к выходу.

– Прощай, друг, – тихо прошептала я. Чемодан жалобно скрипнул колесиками.

У самых дверей мама остановилась:

– Да, чтобы у тебя не было соблазна, я заеду на твою конюшню и скажу, что категорически запрещаю тебе приближаться к лошадям.

– Мама! – воскликнула я, но она вышла, проигнорировав мое возмущение.

Оставшись одна, я все-таки разревелась.

Глава 22

Следующая неделя напоминала день сурка. Я вставала, завтракала и сидела дома, смотря в интернете видеоролики, часто с выступлениями ведущих всадников мирового уровня. Конечно, мне было до них, как до луны и до луны даже ближе, но ведь надо же было что-то делать?

Я даже подписалась на пару обучающих каналов, где выкладывали видео. К сожалению, они были платные, и большинство занятий мне было недоступно, но вот бесплатные я пересматривала много раз.

Гулять мне запретили, но я и не стремилась: все равно с Ликой я поссорилась, остальные разъехались по дачам, а одной бродить по улицам не хотелось.

С мамой мы почти не разговаривали, ограничиваясь короткими фразами по существу. Она все еще злилась на меня, а я делала вид, что меня все устраивает.

Ровно через неделю днем в дверь позвонили. Мама была на работе, а я как раз смотрела выступление олимпийской чемпионки и не хотела прерываться, но несмолкающие пронзительные трели действовали на нервы. Пришлось встать.

Трели как раз сменились громким стуком и воплями:

– Оля! Я знаю, что ты дома! Открой!

Я распахнула дверь и сурово взглянула на Лику, стоявшую на пороге:

– Тебе чего?

– Оль, – бывшая подруга жалобно посмотрела на меня. – Прости, я просто… Твоя мама вспомнила, что я на вокзале тебе вещи отдавала, и примчалась к моей… а потом они вместе… Я побоялась, что с тобой что-то случилось, лошади же… вот и рассказала все…

Она опустила голову, смотря на меня из-под длинной алой челки. И когда только подруга успела