– Делаешь из меня монстра и завоевываешь дешевый авторитет?

– Аня…

– Конечно, это так просто – быть хорошим, когда не живешь вместе, не встаешь ночью, когда у ребенка температура, не ходишь на родительские собрания.

– Ты тоже не ходишь на Олины соревнования, – возразил папа. – Не интересуешься тем, что нравится дочери, и навязываешь ей свои желания.

– Мои желания?

– Чьи ж еще? Тебя мама в свое время не пустила заниматься музыкой, а теперь ты на Оле отыгрываешься!

– Уходи! – Мама скрестила руки на груди. – Все. Хватит. Оля, что стоишь? Собирайся, вечером мы уезжаем домой!

Я вздрогнула и перевела растерянный взгляд с мамы на папу, желая, чтобы он все-таки сказал хоть что-то. Например, что погорячился и что хочет, чтобы мы опять были семьей… Но он молчал, а я чувствовала себя абсолютно беспомощной: родители ссорились, ссорились из-за меня, а я не могла ничего сделать…

Папа ответил ей мрачным взглядом и вздохнул.

– Прости, дочь. – Он потрепал меня по голове и вышел.

Хлопнула дверь. Опомнившись, я кинулась следом:

– Папа!

Перепрыгивая через ступеньку, догнала его на лестничной площадке и обняла крепко-крепко.

– Папа, пожалуйста, – всхлипывала я. – Я… я буду заниматься этой дурацкой музыкой, только не ссорься больше с мамой и не уходи!

Он вздохнул и обнял меня:

– Я скоро приеду, и ты покажешь мне своих лошадей, ладно?

– Они не мои, а клубные, – проворчала я, так некстати вспомнив слова Марии Петровны.

– Все равно, ты же о них заботишься, верно?

– Да. Они все замечательные, особенно Василек! – я помрачнела. – Правда, он теперь Риткин…

– Может, она уже и передумала его покупать? – подбодрил он и отстранился. – Мне действительно пора. Возвращайся и слушайся маму, она тебя любит.

Я хотела возразить, но заметила складку на лбу и решила не расстраивать его еще больше, поэтому просто кивнула.

– Вот и хорошо. – Он потрепал меня по голове и вышел.

Я подождала, пока хлопнет дверь, несколько раз шмыгнула носом, потом вытерла слезы и вернулась в квартиру. Мама с бабушкой сидели в комнате, оттуда доносились их приглушенные голоса. По всей видимости, бабушка отчитывала маму, та ей возражала, но как-то неуверенно. М-да, тоже проблемы отцов и детей… Кажется, русский классик об этом писал. Не то Тютчев, не то Базаров – в общем, кто-то из великих и ужасных. Ради интереса я даже поискала в интернете, и поисковик радостно выдал мне, что произведение «Отцы и дети» написал Тургенев. Странно, конечно, но ладно. Может быть, мне и стоит его почитать как-нибудь на досуге.

Решив не мешать разговору, а заодно капельку злорадствуя – пусть мама сама прочувствует, каково это, когда родители тебя отчитывают, – я предпочла пройти на кухню. Бронислава Александровна была там. Она смотрела какой-то сериал на планшете.

При виде меня хозяйка квартиры смутилась и быстро закрыла приложение, из чего я сделала вывод, что сериал попадал в категорию восемнадцать плюс.

– Проводила папу? – поинтересовалась хозяйка квартиры.

– Да.

Я села за стол и бросила взгляд туда, где Екатерина Викторовна оставила документы. Папки не было. Наверное, мама выбросила, чтобы ничто не отвлекало меня от великой цели.

– Оля, скажи, тебе нравятся лошади? – поинтересовалась Бронислава Александровна.

Я посмотрела на нее, недоумевая, почему она спрашивает. Но игнорировать вопрос было невежливо, поэтому пришлось ответить:

– Нравятся.

– И действительно можно стать кем-то в этой сфере?

– В какой сфере?

– Конной.

– Ах, это. Ну, да… – Я замялась.

До этого момента я никогда не думала, кем стать. Вернее, конечно, хотела быть крутой и очень известной, вести свой блог, например, и зарабатывать кучу денег. Но теперь, чем больше я размышляла, тем больше понимала, что я действительно хочу связать свою жизнь с лошадьми. Стать такой же, как Лена или Юля… Или даже как Ирина Афанасьевна.

Я заметила, что Бронислава Александровна смотрит на меня с улыбкой.

– Оля, ты когда думаешь про лошадей, у тебя даже лицо меняется и глаза светятся, – пояснила она.

– Ну… наверное. – Я грустно усмехнулась. – Только мама все равно не разрешит учиться в академии.

– Она просто беспокоится за тебя. Твои поступки сейчас… скажем так, не совсем соответствуют поведению взрослого человека, вот мама и боится, что когда ты останешься одна, все будет еще хуже.

– А как мне себя вести? – обиженно засопела я. – Они меня не слышат!

– Кто они?

– Мама и… все! Говорят, что лошади – ерунда и что я это все брошу.

– Может быть и тебе стоит просто начать говорить? Но спокойно и без скандалов?

Бронислава Александровна улыбнулась и вышла, оставив меня в задумчивости. Через несколько минут мама заглянула на кухню:

– Оля, вот ты где!

Я посмотрела на нее и решилась:

– Мам, давай поговорим?

– Дома поговорим, – парировала она. – Иди, собирайся, мы уезжаем.

Вот и будь после этого взрослым и ответственным человеком…

Глава 21

Сборы не заняли много времени. Олег грустно принял в свои недра мои платья, после чего мама застегнула молнию.

– Готовы? – В основном она обращалась к бабушке, почти полностью игнорируя меня.

Но сейчас меня это вполне устраивало – слишком уж грустно было покидать этот город. И дело было даже не в конной академии, а в самом Петербурге, Питере, как называли его местные. В его низком северном небе, в роскошных домах, напоминающих театральные декорации, в золотых фонтанах Петергофа. Тяжко вздохнув, я подхватила пакет, в котором лежали так и не разобранные после Петергофа конные вещи.

– А это еще что? – обратила внимание мама.

– Это мое.

– Дай сюда.

– Зачем?

Мама подошла, выхватила пакет из рук и вывалила его содержимое на пол. Специфический запах конюшни пополз по комнате, а я с тоской посмотрела на лосины и пиджак.

– Оля, это что, от формы? – Мама подхватила пиджак, внимательно разглядывая расползшийся шов.

– Нет.

Она бросила на меня еще один взгляд, но удержалась от комментариев.

– А это откуда? – спросила мама, заметив белоснежные перчатки, которые мне подарила Даша.

– Да так, подарок.

– От кого?

– Ты ее не знаешь.

– Ты что, украла? – охнула мама.

– Нет! – обиженно выкрикнула я. – Я не воровка! Мне их действительно подарили!

– Аня, перестань третировать дочь, – вступилась за меня бабушка. – Оля даже свой телефон из моей тумбочки не достала.

Я отвернулась, скрывая предательски полыхнувшие щеки: телефон-то я достала, правда, положила обратно, но не стоит портить веру бабушки в меня.

– Ладно. – Мама скептически повертела в руках перчатки, внимательно рассматривая стразы на тыльной стороне липучки. – Какие красивые… Аж странно, что