монастырь. Видимо, он решил помериться силой со своим соперником Дмитрием Юрьевичем Шемякой, князем Углицким, который щедрыми пожалованиями пытался перетянуть на свою сторону тот же самый монастырь. Дарование прав Бежецкому Верху было, скорее всего, сделано Василием II с целью получить поддержку в стратегически важном месте между Новгородом и Москвой. Эти владения прежде принадлежали Юрию Дмитриевичу и были пожалованы им монастырю в 1440 г. Само Бежецкое княжество недавно было конфисковано великим князем Московским Василием II у его правителя. Таких же особых прав удостоился и Углич, еще одно спорное место между князьями, куда Василия II сослали в изгнание после того, как его обвинили в приводе татар на Русь и ослепили. Шемяка удерживал Углич с середины 1430-х гг., пока не был изгнан войсками Василия II в 1447 г. В том же году великий князь освободил от налогов старожильцев монастырских владений Углича на пять лет, а также всех вернувшихся обратно (пришлых людей-старожильцев – или это могли быть жители из других деревень монастыря) на семь лет. Все это свидетельствует о том, что свободный переход был возможен и что старая система привилегий применялась для поощрения одних остаться, а других – прийти. Великий князь отослал свою семью в Углич, чтобы защитить ее от нападения татар на Москву в 1451 г. По всей видимости, он пожаловал монастырю особые права в благодарность за прошлые заслуги и для обеспечения надежной поддержки со стороны региона в будущем. Этот шаг имел большое значение, так как положил начало законодательному закреплению крестьянства; этот шаг был сделан государевой властью по требованию конкретного монастыря, которому суждено было стать самым богатым монастырем на всей Руси к тому времени, когда все крестьяне оказались закрепощенными в 1649 г.

Куда более важный шаг, ограничивающий право перехода крестьянина только одним периодом в году – что само по себе не закрепощало крестьян – также был сделан по просьбе некоторых монастырей. Пожалованная грамота ограничивала права крестьян на переход до определенного срока осенью после сбора урожая, 26 ноября, когда отмечался День святого Юрия. К сожалению, дошедшие до нас документы не позволяют точно определить, когда и где стал применяться этот закон. В последнее время сложилось мнение, что введение Юрьева дня явилось результатом прошения старейшин двух Белозерских монастырей (Кирилловского, самого большого в России, и Ферапонтова, основанных в 1390-х гг. и находящихся приблизительно в 500 км к северу от Москвы) верейско-белозерскому удельному князю, Михаилу Андреевичу, где-то в 1448—1470-х гг.

Причину пожалования этих грамот установить несложно. Михаил Андреевич был преданным союзником Василия 11 в междоусобной войне и, возможно, установил эти правила по велению великого князя. С 1446 по 1467 г. великий князь посещал оба этих монастыря, дабы заручиться поддержкой монахов. В то время когда значительная часть церковного истеблишмента была настроена против великого князя, игумен Трифон из Кирилло-Белозерского монастыря снял с него присягу на верность Дмитрию Шемяке перед тем, как тот атаковал соперника и вернул себе московский престол в 1447 г. Необходимо заметить, что в период междоусобицы этот регион пострадал от огромных экономических потрясений. Обе грамоты можно рассматривать как плату за поддержку в междоусобной войне и оказание помощи пострадавшим сторонам за счет ограничения перехода крестьян до окончания сбора урожая. Один из этих указов касался только должников и стал попыткой ограничить право задолжавших крестьян переходить в то время, когда можно было собрать ссуду; цель указа состояла в том, чтобы заставить крестьян заплатить ссуду до их перехода. (Вмешательство государевой власти в долговые отношения помещиков и крестьян было в России старинным обычаем. Согласно 56-й статье Русской Правды, крестьянин-должник, ролейный закуп[37], становился рабом своего господина, если тот уходил, не выплатив своей ссуды. К XV в. обычай стал менее суровым. Иногда задолжавшего крестьянина возвращали своему господину, чтобы тот трудился, пока не рассчитается с долгами; иногда должнику давалось два года сроку на выплату ссуды без процентов; но он не становился рабом.)

Другой указ ограничивал переход крестьян, которые не являлись должниками, но совершенно определенно не ограничивал всех таких крестьян. После этих указов Юрьев день распространился по всей Московии и стал действовать не только в отношении монастырских крестьян. В конце концов, это стало общим законом для всех крестьян Московского государства в своде законов Судебника 1497 г.

Недавний тщательный анализ документов о введении Юрьева дня, ограничивающего переход, проведенный медиевистом Московского университета А.Д. Горским, показывает, что этот процесс, скорее всего, начался в центре, а затем распространился на периферии Московского государства. Великий князь Василий II в 1448–1462 гг. издал более общие документы, ограничивающие права крестьян переходить в Юрьев день. Те грамоты, которые были им пожалованы Кирилло-Белозерскому монастырю из благодарности за услуги, оказанные Трифоном и монахами в 1446–1447 гг., дают понять, что выход в Юрьев день был хорошо известен и не нуждался в пояснениях. Горский предположил, что ограничение вначале было введено в центре, а затем распространено великим князем на владения Кириллова монастыря. Отсюда оно было перенято Михаилом Андреевичем. Привилегии, дарованные Василием II Кирилловскому монастырю, дважды подтверждались, правда в немного измененной версии, его сыном, Андреем Васильевичем, князем Вологодским. Наследник великого князя, Иван III (1462–1505), издал несколько указов в пользу Троице-Сергиева монастыря, каждый более общий, чем предыдущий указ. Он также добавил санкции в отношении беглых крестьян: беглого крестьянина надлежало вернуть (как уже ранее упоминалось в Угличском документе Василия II). Он в очередной раз поручил государевым представителям оказать монастырю помощь в поиске и возвращении крестьян. Великий князь установил двухнедельный срок перехода до и после Юрьева дня, который стал действовать в России в течение всего следующего столетия. Прямые причины такого разрешения конфликта по поводу наличия рабочей силы в пользу монастыря не совсем очевидны, но эти документы согласуются с готовностью московских князей помогать этому могущественному учреждению, когда оно обращалось к ним с прошением.

В грамоте (1488–1490), касающейся крестьян Кирилло-Белозерского монастыря, Иван III вводит концепцию вывоза: долги крестьянина могут быть выплачены другим помещиком и должник (вопрос согласия не поднимался) может перейти к нему только в Юрьев день. Совершенно очевидно, что в 1470-х крестьянам, которые были отягощены такими исками и брали ссуды, надлежало выплатить их, прежде чем они могли выйти. Их могли принудительно вернуть за невыполнение указов, но другие крестьяне в московских и новгородских областях не были прикреплены и могли свободно переходить в любое время.

На основании имеющихся в настоящее время свидетельств можно с уверенностью заключить, что Юрьев день, первое значительное ограничение крестьянских выходов в истории России, был введен во время правления Василия II в результате дислокации рабочей силы,