А Сашу тем временем доставили в гарнизонную комендатуру. Там его паспорт тщательнейшим образом изучили, попутно задавая каверзные наводящие вопросы. И всё на русском языке! Думали, наверное, таким образом, с налёта разоблачить «засланного казачка». Но Саша не смущался и на русском, естественно, отвечал гораздо чище самих допрашивающих. Поняв, что так дальше дело не пойдёт, жандармы, пошушукавшись между собой, отправили его ночевать в тщательно охраняемый номер захудалой местной гостиницы. Хорошо хоть не в тюремную камеру!

На следующий день проверка продолжилась. Теперь Сашу допрашивали уже люди в штатском. Среди них особенно усердствовал человек лет пятидесяти, европейской наружности и с испитым одутловатым лицом. Явно, из бывших соотечественников.

– Что, господин хороший, – улучив момент, сказал Саша, намеренно обильно уснащая свою речь всевозможными непечатными выражениями, – недорубили вас отцы наши в Гражданскую войну? Самураям теперь прислуживаете?

– Уберите его! – побагровев, взревел пропитой. – А то я за себя не ручаюсь! У-у-у, гнида краснопузая! Да я тебя собственными руками!

– Тише, тише, господин хорунжий, – с ноткой неудовольствия заметил один из японцев, по виду самый главный.

И от его негромкого голоса бывший белогвардеец вдруг сник и разом обмяк, словно спущенный воздушный шарик.

По-видимому, после такого некую предварительную проверку Саша все же прошёл успешно, поскольку японцы, извинившись, вернули его обратно на судно. Но самого «Ногина» из гавани выпускать не торопились. Очевидно, ждали чего-то ещё. Или кого-то. Это и неудивительно. При том количестве выходцев из России, работавших как непосредственно на японскую разведку, так и состоявших в различных полуфашистских организациях, найти человека, хорошо знавшего окрестности Ростова, было совсем нетрудно. Оставался только вопрос времени.

Примерно через месяц бесцельного кукования в порту Сашу вновь под конвоем отвели в комендатуру. Теперь там в компании японцев в штатском сидел совсем другой русский. И был он, как сразу определил Саша, гораздо опаснее давешнего пропитого хорунжего. Цепкий оценивающий взгляд, костлявая, жилистая фигура. «Сухопарый», как мысленно назвал его Саша, не стал долго ходить вокруг да около.

– Итак, вы родились в Батайске? – заглянув для проформы в лежавшие на столе бумаги, начал он.

– Нет, – машинально поправил Саша. – Только жил там некоторое время до войны.

– Ну, ничего страшного. Батайск – городок маленький. Авось каких-нибудь общих знакомых и отыщем. Вот, к примеру, не доводилось ли вам, Александр, случайно встречать бывшего поручика Извольского, после большевистского переворота, перешедшего на сторону советской власти?

– Петра Николаевича? Разумеется, доводилось! Более того. Он у нас, во «Дворце пионеров», кружок японской борьбы вёл! Джиу-джитсу, я имею в виду.

– Даже так? Выходит, не забыл Петенька нашего общего увлечения! Ведь мы с ним ещё в японском плену ихней борьбой заинтересовались. А что, Александр, и вы джиу-джитсу в кружке этом самом обучались?

– Да.

– Что ж, это можно легко проверить. Стиль Извольского я легко узнаю!

– Здесь, что ли? – недоуменно обвел взглядом комнату Саша. – Не тесновато ли будет? Да и в костюме, по-моему, не с руки бороться.

– Это ничего, – неожиданно подал голос главный японец. – Для такого дела мы вас в гимнастический зал проводим. И кимоно выделим.

– Ну что ж, пойдем, – пристально посмотрел в глаза Сухопарому Саша. – Попробуем.

Поединок, впрочем, закончился очень быстро. Дольше переодевались да готовились. Во-первых, Саша, как ни крути, уже весьма далеко ушел от базовых приемов, преподанных ему бывшим поручиком царской армии. Ещё в Москве его основательно поднатаскал в боевом самбо старший лейтенант Ильин. Да и уроки пенчак-силат, в мастерском исполнении Нико Латумахины не пропали даром. Во-вторых, Саша был просто очень зол на японцев за устроенную ими тягомотину с задержанием «Ногина». Ну и, наконец, в-третьих, он психологически не мог воспринимать Сухопарого как обычного соперника в спортивном поединке. Только как врага. Причем – смертельного.

Поэтому, пару раз уйдя от бросков бывшего белогвардейца, Саша примерился и, развернувшись, мощным ударом ноги в голову отправил того в глубокий нокаут.

– Хорошо! Очень хорошо! – с шумом втянул воздух сквозь зубы главный японец. – Но это же не джиу-джитсу в чистом виде! Какой-то новый, оригинальный стиль. Что ж, думаю, этого достаточно. Больше никаких проверок не требуется. Господин Ли, от имени японской империи, позвольте принести вам извинения за беспочвенные подозрения. Очевидно, нам предоставили неверную информацию…

Только 9 августа, после всех проволочек, пароход «Ногин» наконец покинул Отомари и взял курс в советские территориальные воды. Во Владивостоке сошедшего на берег Сашу встречал приехавший ради такого случая из Москвы сам Лев Лукич.

– Здравия желаю, товарищ полковник!

– Выше бери! – усмехнулся старый чекист, похлопывая себя по новехоньким золотым погонам. – Теперь, генерал-майор!

– Ух ты! Поздравляю! Я, хоть в голландской армии к погонам и привык, но на вас их видеть, по-прежнему, странно.

– И не говори. Мы и сами долго привыкали. Раньше, к примеру, у генерал-майора было две звездочки в петлицах, а сейчас одна, но на погонах. А у голландцев с этим делом, интересно, как?

– Да тоже все непросто. В армии Нидерландов всего три генеральских чина – генерал-майор, генерал-лейтенант и полный генерал. И у каждого по четыре шестиконечных звезды, что на погонах, что на петлицах. Отличаются они только цветом. У генерал-лейтенанта четыре серебряных звезды, у генерал-майора две серебряных и две золотых, а у полного генерала, соответственно – все золотые. Погодите, я же не об этом хотел вам доложить! У меня сложилось стойкое убеждение, что японцы задержали наш пароход только из-за моей скромной персоны. Всё остальное – пустые отговорки. И искали там они меня не как советского гражданина, а как резидента союзной разведки Тан Ли!

– Знаю, Саша. Все знаю. Поверь, так надо было для важной оперативной игры. Я тебе потом всё объясню. А пока отправимся мы с тобой в Читу. Для начала тебе придется пройти предварительную проверку. Сам понимаешь – служба у нас такая…

Лишь получив известие о том, что наш агент благополучно прибыл в СССР, генерал-майор Салоимский дал санкцию на арест лейтенанта Ли Гуй Лена. 26 августа 1943 года тот был задержан и под тяжестью неопровержимых улик полностью признал свою вину. Начался разгром японской агентурной сети в нашем тылу.

Глава 17

Как и обещал Лев Лукич, проверка продлилась