Шрифт:
Закладка:
С ещё большим восторгом отец Саши отзывался о лихих операциях дивизиона катеров типа МО. Вообще-то согласно официальной терминологии название их расшифровывалось как «малый охотник», однако почти все предпочитали величать эти быстроходные деревянные суденышки, вооруженные пушками и крупнокалиберными пулеметами ДШК, только «морскими охотниками». Звучит и в самом деле выразительнее! Понять Ивана Ивановича отчасти было можно. Чем-то катера МО и впрямь напоминали обычные промысловые сейнеры. Так же, как и у рыбаков, во время путины над их палубами после возвращения из дозора сохли развешенные на линьках бушлаты, робы и тельняшки. Вот только улов катерников был во сто крат более опасным. Им приходилось сталкиваться не только с гипотетической угрозой со стороны вражеских подводных лодок, но и с вполне реальной минной опасностью. Боролись с ней всеми возможными способами. Дошло до того, что командир одного из катеров лейтенант Глухов расчищал фарватер, подрывая донные электромагнитные мины путем сброса глубинных бомб, а акустические и вовсе заставлял взрываться от одного только шума винтов своего «охотника»! Тут любая случайность могла привести к гибели. Но не зря ведь говорится, что «смелость города берет». Удавалось обходиться без серьезных последствий, хотя хрупкому деревянному катеру порой доставалось изрядно.
К дивизиону МО в качестве военного корреспондента был приписан и лейтенант Анатолий Луначарский – сын известного ленинского сподвижника, наркома просвещения Анатолия Васильевича Луначарского. У того, при виде непрерывной героической деятельности катерников, самый натуральный комплекс развился. Мол, его берегут только из-за громкого имени, потому и не дают поучаствовать по-настоящему в боевом деле. Может, дело и впрямь обстояло так, а может – иначе. По крайней мере, профессия корреспондента в том и заключалась, чтобы не самому ходить в атаки, а писать о них. Но Луначарскому, по-видимому, было невыносимо стыдно ежедневно провожать людей на смерть, самому оставаясь в относительной безопасности. И вот однажды во время переброски очередного десанта в Цемесскую бухту он не вернулся обратно в Геленджик, а сошел вместе с морскими пехотинцами на берег. И погиб. Прав ли он был, в данном случае сказать сложно. По наивысшему суду – суду совести, безусловно, да. Так или иначе, но Анатолий Луначарский до конца выполнил свой долг перед родиной.
После такой и многих подобных ей историй Саше вновь отчаянно захотелось на передовую. Тем более что линия фронта всё ещё проходила недалеко. После освобождения Новороссийска и Таманского полуострова, немцев погнали дальше в Крым. Однако сдерживал строгий приказ Льва Лукича. Да и лишний раз расстраивать родителей упоминанием о войне не хотелось. Пришлось терпеть до окончания отпуска.
Глава 18
Две недели, проведенные в кругу семьи, пролетели незаметно. Ну а потом, после возвращения в Москву, встал вопрос и о его дальнейшей судьбе. Саша вновь было попытался робко попроситься на фронт, но не встретил никакого понимания.
– Нет, Александр, – с ходу отмел все его возражения старый чекист, – не для того на твою подготовку Родина ресурсы тратила, чтобы ты, вот так, запросто, сложил голову в первом же бою. Или в десятом – не суть важно. Пулемет, он же не разбирает, кто на него в атаку идет – новобранец или подготовленный агент. Конечно, эта метафора является избитой, но мне она очень нравится. Вот скажи, как на духу, Саша, можно ли микроскопом гвозди забивать? Ну, смелее.
– Не знаю, – пожал плечами Александр. – Наверное, нет.
– Да можно, можно! У него и основание подходящее имеется! Плоское. Вот только дорого и не рационально получается. Гораздо проще воспользоваться обычным молотком. Так и с тобой. Посылать тебя в штурмовые части… ну, дальше ты и сам всё понял.
– Хорошо, – не сдавался Саша. – А в зафронтовую агентуру?
– Резонный вопрос! Да и в самом деле. Подготовлен ты хорошо. Рукопашным боем владеешь, огневая подготовка тоже поставлена неплохо. Однако остается у тебя один, но очень существенный, минус. А именно – внешность. Ты же китаец, Саша! Ну, предположим, забросим мы тебя куда-нибудь в Белоруссию и что? Завтра же вся округа будет об этом говорить. Потрясающая маскировочка, ничего не скажешь! Нет, дорогой. Остаёшься ты приговорен к Дальнему Востоку. Да и тут не все так просто, как выяснилось. Что бы там ни говорили, но агентурной сети в Маньчжурии у нас фактически нет. Разгромлена, если смотреть правде в глаза. Сначала всех известных агентов сдал перебежавший в тридцать восьмом году к японцам мерзавец Люшков, а затем и твой невольный знакомый Ли Гуй Лен постарался. На эту тему руководству Смерша Забайкальского фронта ещё предстоят серьезные разборки с Москвой. Мифических врагов десятками разоблачаем, а реальный агент сидит себе преспокойно в штабе и в ус не дует! Докатились! Да и ты, в связи с этой оперативной игрой в некотором роде оказался засвеченным. Не знаю, правда, в какой мере. Скажи, кстати, а тебя японцы на Сахалине не дактилоскопировали?
– Нет.
– Хорошо. А фотографировали?
– Тоже нет.
– Ещё лучше! Хотя это не показатель. Сфотографировать могли и скрытой камерой. И не один раз. И, честно признаться, я сильно удивлюсь, если они этого не сделали. Полный непрофессионализм получается! А японцы на детей ну никак не тянут. Так что и нелегальная работа за границей для тебя, похоже, закрыта. Слишком велик риск разоблачения. А значит… – Тут Лев Лукич сделал паузу и вдруг хлопнул себя ладонью по лбу. – Санька, а ведь я – старый дурак! Совсем помешался на конспирации! Если нет возможности послать нелегально, то отправим легально. Ведь мы с Японией пока не воюем. И генеральное консульство в Харбине преспокойно функционирует. Ты под какой легендой из Америки ехал? Как служащий «Амторга»?
– Так точно.
– Вот и прекрасно! Мы со спокойной совестью можем отправить тебя в Маньчжурию по линии торгпредства.
