Вечером 20 июня 1943 года в кабинет начальника управления Смерш Забайкальского фронта Ивана Тимофеевича Салоимского со срочным докладом вошел начальник третьего отдела майор Казаков.

– Здравия желаю, товарищ генерал-майор! Ранее я уже докладывал вам, что нами, при попытке пересечения государственной границы, задержан резидент японской разведки некий Де До Сун.

– Да, разумеется. И что, вскрылось что-нибудь интересное?

– Так точно! На сегодняшнем допросе Де До Сун показал, будто им ещё в 1932 году был завербован агент «Лин», действующий в штабе нашего фронта. В ходе дальнейшего дознания выяснилось, что под данным кодовым прозвищем скрывается старший переводчик разведывательного отдела лейтенант Ли Гуй Лен, 1909 года рождения, уроженец Китая.

– Вот как? Очень скверно. Но является ли эта информация достоверной?

– Весьма похоже на правду, товарищ генерал-майор. После того как подозрительно участились случаи провалов нашей закордонной агентуры в Маньчжурии, нами был очерчен круг лиц, который мог иметь к этому непосредственное отношение. Ли Гуй Лен в него входил. Он, в частности, в числе прочего, привлекался и к разработке документов прикрытия. Недаром же те из раскрытых агентов, кому вновь удалось бежать на нашу сторону, в один голос утверждали, что японцы во время их задержания проявляли поразительную осведомленность. Причем как в сути самого задания, так и в деталях легенды каждого. Думаю, вина Ли Гуй Лена очевидна.

– И все же с задержанием пока следует повременить. Показания Де До Суна, конечно, аргумент убийственный, но не смахивает ли все это на хитро подсунутую японскую дезинформацию? Или на ничем не подтвержденные россказни цепляющегося за жизнь человека? По-моему, стоит устроить этому Ли Гуй Лену ещё одну проверку. Контрольную, так сказать.

– Мы думали над этим, товарищ генерал-майор. Есть одна идея.

– Излагайте.

– Помните, вы упоминали, что в скором времени в штаб нашего фронта, через Владивосток, должен прибыть агент, якобы выступающий в роли представителя союзной разведки? Нельзя ли использовать этот факт в планируемой оперативной игре?

– Не знаю, майор, не знаю. Идея, согласен, соблазнительная, но потребуется санкция Москвы. Ведь это их человек. Хотя чем черт не шутит! Ладно, попробую связаться с товарищем Судоплатовым. Авось что и выгорит…

Интенсивные переговоры с Москвой по ВЧ затянулись до глубокой ночи. Наконец испрашиваемое согласие было получено. И уже на следующее утро плохо выспавшийся майор Казаков затребовал к себе подозреваемого Ли Гуй Лена.

– Значит, так, товарищ лейтенант. Получено срочное задание. В конце месяца во Владивосток на закупленном правительством в Америке пароходе должен нелегально прибыть резидент союзной разведки с целью проникновения в японский тыл с нашей территории. Однако переброску его через границу, дабы не вызвать излишних подозрений, решено осуществить в полосе нашего, а не Дальневосточного фронта. Дело это деликатное, сам понимаешь. И союзникам отказать неудобно, но и с Японией отношения портить не хочется. Пусть сейчас уже и не сорок первый год. Так что от надежных документов, которыми мы снабдим нашего гостя, будет зависеть многое. Вам и поручаю заняться этим делом.

– Слушаюсь, товарищ майор!

Тем же вечером служба радиоперехвата Забайкальского фронта запеленговала выход в эфир неизвестной радиостанции. Передача оказалась краткой и, естественно, закодированной. Неведомый радист работал быстро и профессионально. Точное местонахождение передатчика засечь не удалось. Когда об этом доложили Казакову, он только азартно усмехнулся. Похоже, наживка оказалась проглоченной!

А уже 25 июня в проливе Лаперуза японским сторожевиком был задержан советский пароход «Ногин», на котором из Сан-Франциско во Владивосток шел наш Саша Ли, под предлогом того, что судно на самом деле является американским. А значит – принадлежит противнику империи. Данное утверждение, разумеется, не соответствовало истине. Американской «Евой» пароход был до декабря 1942 года, после чего был куплен «Амторгом», поднял советский флаг и сменил, так сказать, пол.

– Я буду протестовать! – заявил капитан «Ногина» Трескин. – Вы покушаетесь на имущество нейтрального государства!

– Ваше право, – пожал плечами его японский коллега. – А пока, до окончания разбирательства, я вынужден отконвоировать ваше судно в наш порт Отомари.

– Подчиняюсь грубой силе!

Ни задержание, ни последующая проверка особо не испугали Сашу. Документы у него были подлинные. Что называется – «железные». И пусть сотрудником «Амторга» наш герой числился только на бумаге, но зато имел оформленный ещё в Союзе «серпасто-молоткастый» паспорт на имя Александра Ивановича Ли. Все, могущие скомпрометировать его предметы, как то россыпь мелких сувениров и, что самое главное – несколько фотографий, он заблаговременно отправил дипломатической почтой в Москву. А больше, о Сашиной службе в голландской армии ничего не напоминало. Кстати, самым сложным, для него, оказалось вновь привыкнуть к гражданской одежде. Как-никак почти два года гимнастерку носил! Пусть и разных армий. Зато сейчас, Саша выглядел подлинным франтом, щеголяя в роскошном бостоновом костюме и мягкой светлой шляпе. Только тросточки не хватало!

Однако в Отомари – портовом городке на побережье залива Анива оккупированной японцами южной части Сахалина, тревога Саши несколько возросла. Появилось неприятное ощущение, будто вся эта канитель затеяна исключительно из-за него. Так, в принципе, и оказалось. После нескольких дней пребывания в Отомари, на борт «Ногина» явился начальник местного жандармского отделения и безапелляционным тоном заявил:

– Капитан! Нам стало известно, что среди пассажиров вашего судна находится гражданин враждебного нам государства!

– Я протестую! – вновь завел прежнюю пластинку Трескин. – Все мои пассажиры – подданные Советского Союза!

– Тем не менее мы вынуждены провести тщательную проверку.

Естественно, после предъявления документов, под подозрение японских властей сразу же попал наш Саша, невыгодно отличавшийся, своей китайской внешностью, на фоне остальных пассажиров и членов экипажа.

– Вот! Видите! – явно обрадовались японские жандармы. – Мы вынуждены попросить этого господина сойти с нами на берег, для дальнейшего выяснения.

– Это провокация! – не сдавался капитан. – Я требую вызвать сюда представителя нашего консульства!

– Он будет оповещен, – уклончиво ответили японцы, забирая с собой Сашу вместе со всеми сопутствующим документами.

Да и что мог поделать экипаж «Ногина» при данных обстоятельствах? Сила же, как известно, солому ломит. Ну не драться же с японцами, находясь в их порту, да ещё и под прицелом орудий военных кораблей и береговых батарей? Оставалось только ждать прибытия консула.