не очень долго. Хотя и велась со всевозможным тщанием. Параллельно Саша составил множество отчетов с описанием собственных похождений, сравнительными характеристиками боевого потенциала нидерландской и австралийской армий и так далее. А потом, получив давно заслуженную медаль, отправился в отпуск. Пожалуй – единственный за всю войну. Многие и без того обходились. Если не считать, конечно, отпусков по ранению. Однако Лев Лукич ставил психологическое состояние подопечного выше всего. Мол, чем меньше человек тревожится за судьбу своих близких, тем лучше он работает. Оттого и заботился о самых различных аспектах жизни вверенных ему агентов. Даже о более или менее регулярной переписке.

Практически сразу после перевода в Москву Саша, по совету старого чекиста, отправил домой письмо следующего, несколько расплывчатого содержания. Типа, откомандирован для выполнения важного правительственного задания, связанного с военной тайной, поэтому часто писать не смогу. Тем не менее редкие весточки от него до родных продолжали доходить даже из далекой Австралии. Перед каждой встречей с представителем нашего консульства, Саша сочинял одно письмо личного характера, которое и прилагал к очередному отчету, предназначенному для отправки в Центр. В Москве его внимательно изучали, после чего, отправляли по адресу, переложив в соответствующий конверт. Ответные же письма Сашиных родителей из-за постоянных переездов с места на место тоже не очень частые, приходили на номер полевой почты вымышленной войсковой части, за которой скрывался реальный ОМСБОН. Там с них снимались машинописные копии, а подлинники укладывались в сейф с личными документами и наградами заброшенного за границу агента. Так что подержать их в руках Саша мог только после своего возвращения. Но и копии связник давал ему прочесть только один раз, да и то – только во время конспиративного свидания. И речи быть не могло, чтобы взять их с собой, дабы ненароком не разрушить выстроенную с таким трудом легенду. Хлопот, короче говоря, хватало всем. Но дело того стоило.

Отпуск, тоже выбитый Львом Лукичом для Саши у начальства, оказался не очень продолжительным. Поэтому следовало поторапливаться, чтобы успеть точно в срок. Самолета ему, само собой, не выделили, однако билет на поезд раздобыть помогли. Вкупе с соответствующими сопроводительными документами, разумеется. Родные края встретили Сашу удручающими следами недавно отгремевших здесь боев. Особенно тягостное впечатление произвел сам Ростов, практически полностью превращенный в руины. Шутка ли, город дважды захватывался немцами и оба раза отбивался нашими обратно. После такого отыскать здесь сколько-нибудь уцелевшее здание было проблематично. В Батайск Саша и вовсе заезжать не стал, дабы не терять понапрасну время, поскольку знал, что родители его, вместе с семьями других работников водного транспорта, были эвакуированы сначала в Новороссийск, а потом и в Геленджик. Там они и пребывали поныне.

Отыскать отца с матерью в столь небольшом городке не составило особого труда. Они квартировали в маленькой глинобитной мазанке, деля её с семьей хозяина – местного рыбака. Впрочем, так тогда жили многие эвакуированные. При виде родных, чувство острой жалости мгновенно захлестнуло Сашу. Тяготы продолжающейся войны вкупе с каждодневной тревогой за него, как видно, не прошли для них даром. У отца заметно прибавилось седины в волосах, а мать, казалось, стала ещё меньше. Саша обнял их и, дабы скрыть разом нахлынувшие чувства, принялся деловито выгружать из вещмешка захваченные по настоянию Льва Лукича продукты – тушенку, сало, концентрат, чай, сахар и тому подобное. Мама было замахала на него, но потом сдалась и начала хлопотать, быстро собирая на стол.

Уже после, на вопрос сына, как они жили тут, старший Ли пожал плечами и немногословно ответил:

– Как жили? Трудно. Море помогало.

– И не скажи! – подхватила разговор мать. – Порой и за порог невозможно было выйти! Казалось, будто весь город пропах дельфиньим жиром!

– Почему? – не сразу сообразил Саша.

– Так люди их ловили и ели! И мясом на рынке торговали. Тем от голода и спасались!

– Да как же можно дельфинов убивать?! Они ведь хорошие! И умные.

– И я о том же. Мы, например, никогда их мяса не пробовали. Оно и верно. После того как дельфина в море увидишь, то разве рука на него поднимется?! Мы, правда, и жили чуть лучше других. У отца, какой-никакой, а паек имелся. Да и рыбу он иногда домой с моря приносил.

– Да, – подтвердил Иван Иванович. – После бомбежек порой много рыбы оглушенной всплывало…

Что же касается животных на войне, то тема эта весьма обширна и одними дельфинами, увы, не ограничивается. На тех охотились ради собственного пропитания, а на Дальнем Востоке китов били в промышленных объемах. И всё ради производства консервов для действующей армии. А в самих войсках натаскивали собак для подрыва вражеских танков. И потом отправляли своих питомцев на верную смерть с миной на спине. Да и в той же Нидерландской Индии у некоторых солдат были ручные обезьянки, которые по команде взбирались на пальмы и доставали оттуда кокосовые орехи. А почтовые голуби, прорывавшиеся сквозь губительный огонь противника с важными донесениями? А гибнущие миллионами несчастные лошади? Всех и не перечислить.

Отдохнув с дороги и наговорившись с родными, Саша понемногу начал знакомиться и с самим Геленджиком. Небольшой городок этот до, да и после войны известный, прежде всего, как курорт, теперь, совершенно неожиданно превратился в прифронтовую зону. Одно время здесь даже находились тыловые, штабные и прочие службы эвакуированной Новороссийской военно-морской базы. Из местной бухты периодически вылетали на ночные разведки и бомбежки уцелевшие гидросамолеты МБР-2, ранее дислоцировавшегося в захваченном Севастополе 116-го авиаполка. На Толстом мысу, в просторном здании, построенном из красного кирпича, располагалась редакция газеты Черноморского флота, почти так и называвшейся – «Красный флот». С ней сотрудничали многие известные (и не очень) писатели и журналисты. Окруженные садами дачные домики, находившиеся у подножия горного хребта между Толстым и Тонким мысами, занял под свои палаты и операционные главный госпиталь флота. Помещения его никогда не пустовали, поскольку только-только отгремели бои за Новороссийск.

Но самым знаменитым местом в Геленджике были, пожалуй, окрестности Тонкого мыса. Именно здесь, в других дачных домиках, по-морски называвшихся «кубриками», в начале года жил и готовился к десанту на прославленную, впоследствии, Малую землю, отряд морских пехотинцев под командованием хорошо известного Саше по совместной службе в 14-м ОВЗ майора Цезаря Куникова. Об их тренировках до сих пор в городе ходили самые невероятные легенды. Майор муштровал своих людей нещадно. Заставлял, отрабатывая высадку десанта, прыгать с баркасов в