Шрифт:
Закладка:
– А как же ваше личное пространство?
– Мое, извините, что? – Он настолько непонимающе смотрел на подопечную, будто она произнесла в присутствии бабушки какое-нибудь длинное название аниме.
– Ну, время на себя и все такое, – попыталась пояснить Дора, поднимаясь по лестнице.
– Спасибо, этого добра у меня и так выше крыши, с горочкой, – отозвался Пень, и внезапно девочке стукнула в голову мысль, застрявшая там еще с прошлого утра:
– А джинсы тут откуда?
Леший снова недоуменно переспросил:
– Простите?
– Димка вчера был в джинсах. Сказал, в сундуке нашел. Это от кого-то из ваших гостей осталось, как школьная форма тети Тани? – продолжала допытываться Пандора.
– А, нет. Мои, – неожиданно стушевался Александр Витольдович, и подопечная уставилась на него во все глаза:
– Серьезно?
– Эм, да? Молодость, сами понимаете. Пора проб и ошибок… – развел руками вернувший самообладание леший, но Дору уже было не остановить:
– А можете примерить? Ну пожалуйста-пожалуйста! Мне чисто одним глазком глянуть – и всё, обещаю!
– Но, позвольте, с какой целью? – растерялся Пень.
– Понятия не имею! – честно выпалила Пандора. – Только звучит настолько невероятно, что я просто обязана это увидеть! Я вас с джинсами в одной вселенной вообще не представляю, это будет кроссовер века!
Они дошли до ее комнаты, и Дора принялась пытливо буравить опекуна взглядом. Тот попытался воззвать к голосу разума:
– Вчера вас чуть не утопили, сегодня вы едва не сгорели…
– Ага, согласна, перебор. Обычно такое хотя бы через день происходит, а не подряд.
– Сударыня, у вас на пороге – замысливший дурное Древний. Точно ли нужно тратить время на подобное?
– Конечно! – немедленно отозвалась девочка. – Если я до этого помру – до конца жизни жалеть буду!
Опекун и так и этак повертел в голове ее ответ, но, кажется, сдался:
– Полагаю, небольшая эмоциональная разрядка и вправду не повредит. Готовьтесь пока ко сну, а я переоденусь и загляну. Заварить вам чаю?
– Опять свой сонный отвар нахимичить хотите? – прищурилась Пандора.
– Подумывал об этом, – смиренно сознался Пень.
– Ладно, в обмен на джинсы – согласна! – решила подопечная, явственно ощущая себя героиней какого-нибудь романа эпохи перестройки.
Переоделась она быстро и, сидя в кровати, покорно ждала, пока дверь снова откроется: чары избушки никуда не делись и на звук шагов Дора и не надеялась. Однако то ли из-за жары, то ли из-за позднего времени засмотрелась в окно, о чем-то задумавшись, и абсолютно проворонила появление Пня. Когда откуда-то справа перед ее лицом выплыла чашечка на блюдце – взвизгнула, чем немало взволновала опекуна.
– Не хотел вас напугать, – по традиции извинился тот, протягивая напиток. – Чай, как и договаривались.
Приняв чашку, Пандора начала осторожно пить, стараясь не таращиться на Александра Витольдовича во все глаза, – благо было на что. Босоногий, в прорванных тут и там джинсах и в рубашке на двух пуговицах, он выглядел словно моложе – и совершенно незнакомо. Пожалуй, именно такой типаж Ирина запихнула бы в первую попавшуюся романтическую историю про современность и наверняка еще и передник бариста попыталась бы сверху нацепить. Вообще не похож на лешего или сказа, парень как парень. Чуть более взлохмаченный, чем обычно, опекун неверно интерпретировал ее взгляд и поторопился пояснить:
– Прошу простить за неподобающий вид. К сожалению, ваш брат своими когтями уничтожил большую часть пуговиц, и к моменту, когда я это обнаружил, было уже поздно.
– Да нет, все хорошо, – поспешила успокоить Дора, внимательно разглядывая Пня. – Вы, кстати, шейный платок так и не сняли.
– И не планировал, – пожал он плечами, сев на краешек кровати. – Под ним сплошные порезы, так себе зрелище.
– Хотите, на день рождения вам безопасную бритву подарю? Когда он, кстати?
– Двадцать второго января, но я обычно не праздную, спасибо. И боюсь, дело не в бритве, – попытался опекун улыбнуться ей в ответ. – Это почки.
– В смысле – почки? – заволновалась Пандора. – У вас не только с сердцем проблемы?
– Другие почки, – спокойно пояснил Александр Витольдович, разглядывая противоположную стену. – Я считаюсь довольно молодым – ну, для лешего, конечно, и соответствующие проблемы мне не чужды. Люди в подростковом возрасте мучаются от прыщей, а я – от растущих почек. Не проходит и дня, чтобы какая-нибудь на шее не выскочила.
– Как на деревьях? – оторопела девочка.
– Именно, – кивнул Пень. – Отец говорит, мол, с возрастом это проходит, но в нашей среде усыпанная почками шея смущает не меньше, чем щедро одаренное прыщами лицо, можете мне поверить. Борюсь и маскирую по мере сил.
– При мне не обязательно прятать, – моментально выпалила Пандора, отпив еще чаю. – На солнце же и заживает быстрее, если не путаю?
– Да, все так, – снова закивал опекун. – Я в этом плане прост как пять копеек: главное – солнце и земля. Есть они – есть силы.
– Поэтому зиму так не любите? – Александр Витольдович перевел на нее взгляд. – Ну, я слышала, как вы с Димкой общались. Зимой почти нет солнца и земля под снегом, поэтому вы слабеете, и она вам не нравится?
– Полагаю, так тоже можно сказать, – задумчиво протянул опекун. – Хотя, пожалуй, первопричина банальнее: скорее, зиме не нравлюсь персонально я.
– Это как?
– Как с почками – нужно еще немного повзрослеть.
– Я все гадаю, – начала полусонная Пандора, осторожно отставляя чашку с блюдцем на тумбочку, – когда же меня начнет по-настоящему бесить ваша вечная манера разговаривать загадками.
– Я тоже.
Глаза девочки уже закрывались неумолимым травяным сном, но она все равно попыталась укоризненно посмотреть на опекуна. Он тут же скривился, схватившись за грудь, и проваливавшейся куда-то в подушку Доре вдруг подумалось: вряд ли существу, из чьей шеи лезут почки, грозит инфаркт.
И вряд ли он расскажет наконец, в чем тут дело.
Игорь не просто проснулся посреди ночи в холодном поту – он буквально подскочил в кровати, озираясь. Яркая вспышка, казалось, выжгла не только глаза, но и барабанные перепонки. В коттедже быстро раздался ухающий топот, и в комнату ввалился Бляблин в футболке и трениках на босу ногу. Лицо ошалевшее, бледное – одним словом, добро пожаловать в сферу образования, коллега.
– Ты это видел? – с порога начал свежеиспеченный ассистент.
– Спал, слава богу. Но ощущение, будто мне в глаза прожектором шандарахнули. И потом им же по голове, – провел быстрый анализ состояния Баранов.
– Ага, то же самое. И температура воздуха за вечер на десять градусов вверх скакнула, а облака, наоборот, смотались подобру-поздорову.
– Что, реально? – опешил Игорь.
– Ага, – развел руками Кирилл. – На небе над нами ярко сияют звезды, и, если я хоть что-то понимаю в местных чарах, это, скорее, звездец.
– Звездец, – кивнул начальник.
– И имя ему – Феникс.
– Феникс, – подтвердил Игорь Октябриевич, тяжело вздохнув. – Причем бесится. А дня три назад неподалеку ошивался Крионикс – и тоже бесился. Твои осведомители про это ничего не говорили?
– Единственное, о чем упомянули – и отчего лично у меня вопросов только больше, – что Крионикс не убийца.
Баранов хмыкнул:
– А я в таком случае Наполеон, причем торт.
– За что купил, за то и продаю, – вздохнул Бляблин. – Охренеть, конечно. Я тут еще и суток не провел, а уже нате, Феникс. Не к нам хоть ломится?
– Раз сигналка не орет как резаная, значит, не к нам, – задумчиво выглянул в окно Игорь. – Но, кроме АСИМ, тут, считай, и нет никого – поле, лес да торговый центр этот на отшибе…
– И княжич с моей знакомой из Семьи, – напомнил ассистент. – И возможно, ведьмы, про которых мы вообще ничего не знаем.
Помолчали, но теперь в окно всматривались уже оба.
– Мне кажется или она над соседним лесом кружит? – подал снова голос Кирилл.
– Очень на то похоже, – кивнул Баранов, – и знал бы ты, как мне это все не нравится…
– Напомнишь, где в этой хреновине план здания смотреть?
Недолго думая, Баранов вытащил телефон и в пару кликов вывел необходимое на экран. Уставился. Помог Бляблину повторить – и практически мгновенно оба мужчины затихли, читая каждый у себя. Преподавательские смартфоны из привычных опций худо-бедно справлялись со звонками, СМС и рабочей почтой, но вот всем, что касалось жизнедеятельности АСИМ, были напичканы под завязку, так что даже в четыре часа ночи двое сотрудников интерната для одаренных детей могли узнать как можно больше про местную систему пожаротушения. И пока внимательно-внимательно ее не изучили, спать не пошли.
Следующим утром Гена сидела в их с Ганбатой комнате и буквально физически ощущала, как с каждой секундой портится настроение, а ведь, казалось бы, на дно оно скатилось еще пару дней назад.
Началось с ночи: хоть она и не знала в точности, от чего проснулась – от яркой вспышки или вскрика суверена, – но гнетущее, тревожное чувство с того момента не покидало. Когда выглянула в окно, не сразу заметила странность: облака, стальным куполом нависавшие над интернатом с первого дня их приезда, внезапно развеялись, и медведица уставилась на свою небесную тезку. Сам суверен легче не делал:
