Онлайн
библиотека книг
Книги онлайн » Разная литература » Век Вольтера - Уильям Джеймс Дюрант

Шрифт:

-
+

Закладка:

Сделать
1 ... 276 277 278 279 280 281 282 283 284 ... 344
Перейти на страницу:
ей обо всем; он мог посылать ей свои пикантные истории и свои последние спекуляции; он писал ей так, как говорил бы, «если бы я был рядом с вами, положив руку на спинку вашего кресла».106 В отношениях с ней он, как никогда прежде, осознал, какую роль в жизни могут играть чувства и настроения. Теперь он с трудом верил в детерминизм; казалось невероятным, что их сложный обмен преданностью и идеями может быть физико-химическим результатом какой-то первобытной туманности. Иногда, в таком настроении, он даже мог говорить о Боге. Он рассказал Софи, как, гуляя по деревне с Гриммом, сорвал пшеничное зерно и погрузился в размышления о тайне роста. «Что ты делаешь?» — спросил Гримм. «Я слушаю». «Кто с тобой говорит?» «Бог».107

После двенадцати лет связи с Софи Волланд его любовь утихла, письма стали короче, а заверения в верности — более принужденными. В 1769 году, в возрасте пятидесяти семи лет, он сменил своего умершего друга Дамилавиля в качестве любовника госпожи де Мо, которой было пятьдесят четыре года. Годом позже более молодой галант сместил Дидро. Тем временем Дени продолжал уверять Софи в своей «вечной любви».

Во всех блужданиях его сердца и ума жена, Антуанетта, преданно терпела его, бесцеремонно ругала и искала утешения в религии и картах. Они ссорились почти ежедневно, и время не смогло преодолеть пропасть между мужчиной с тысячью идей и женщиной с одним Богом. Когда к нему приходили друзья, они никогда не останавливались, чтобы поприветствовать ее. Когда она узнала о его романе с Софи, то пришла в ярость, которая показалась ему совершенно несоразмерной столь обычному развлечению. Некоторое время ему подавали еду в кабинет. «Она начинает ощущать последствия этого маленького развода», — писал он Гримму. «Истощение ее средств, которое не за горами, приведет к примирению».108 Она заболела, он смирился и ухаживал за ней с ворчливой заботой. Она отвечала ему с такой нежностью, что он подумал, что она, должно быть, умирает; однако в письме к Софи он в шутку описал ее болезнь. Когда его друг Сюар предложил жениться, Дидро посоветовал ему вместо этого утопиться. (Брак Сюарда стал одним из самых счастливых в ту несчастную эпоху).

Возможно, Дидро сбежал бы из дома, если бы не любил домашний уют и свою прелестную дочь. Антуанетте было сорок три года, когда (1753) она родила четвертого ребенка. Пока Мари Анжелика росла, приобретая все прелести девичества, Дидро сосредоточил на ней всю свою нежность. Он участвовал в ее играх; мы видим, как грузный философ играет с ней в хопскотч, прятки и слепые игры. «Я был без ума от своей маленькой девочки. Какой чудесный характер! Какую женщину я мог бы из нее сделать, если бы ее мать позволила мне!» Он позаботился о том, чтобы проповедовать ей все христианские добродетели, а когда она достигла зрелого возраста, дал ей четкие инструкции по защите от парижских волков. Что означали их предложения? «Они означали: «Мадемуазель, из гордости за меня вы обесчестите себя, потеряете всякий социальный статус, изгоните себя из общества, запрёте себя в монастыре и заставите ваших отца и мать умереть от горя?»» 109 Поэтому, как и любой французский отец, он накопил денег, чтобы обеспечить ее приданым, и договорился с семьями диверсантов, чтобы в свое время найти ей мужа. Он сделал выбор, Антуанетта не одобрила, Анжелика одобрила, и они поженились (1772). Дидро плакал, потеряв ее, и еще больше плакал, видя ее счастье в браке. Он щедро помогал молодой паре, говоря: «Не лучше ли помочь им в трудную минуту, чем ждать, пока они перестанут в чем-то нуждаться?» Зять стал преуспевающим фабрикантом, чьи потомки после восстановления монархии Бурбонов (1814) стали осторожными консерваторами.

По мере взросления Дидро стал лучше понимать своего отца и соблюдать кодекс морали, который помогал мужчине воспитывать хорошую семью. Но многое от богемы в нем осталось. Хотя он любил свою берлогу, свою старую одежду и башмаки, любил поджаривать пальцы на ногах перед огнем, он время от времени отлучался от такого удовольствия, как, например, когда он провел месяц с д'Хольбахом в Грандвале. Он по-прежнему часто посещал кафе и был знакомой фигурой в некоторых салонах. Мадам Жоффрен любила его, несмотря на его грубую речь, и в порыве материнской привязанности прислала ему новый письменный стол, уютные кресла из кожи, большие часы из золота и бронзы и роскошный халат. Он поблагодарил ее и с грустью позволил увезти свою старую мебель, но выразил нежное сожаление по поводу выброшенного халата:

Почему я не оставил его себе? Оно было создано для меня, и я была создана для него. Оно облегало каждую складку моего тела, не причиняя мне неудобств. Он был живописен и красив. Новая мантия, жесткая и накрахмаленная, делала из меня манекен. Не было случая, когда бы его добрая натура не подходила к нему…. Если книга покрывалась пылью, один из его клапанов был наготове в качестве пылесборника. Когда чернила на моей ручке загустевали и не текли, наготове была ее сторона. По длинным черным полосам было видно, какие частые услуги она мне оказывала. Эти длинные полосы говорили о том, что я литератор, писатель, труженик. Сейчас я похож на одного из праздных богачей; никто меня не узнает…. Я был абсолютным хозяином своего старого халата; я стал рабом нового.110

Он считал дружбу главным утешением и вдохновением в своей жизни. Его связь с Гриммом была более тесной и постоянной, чем любая из его любовей. В 1772 году, когда они были знакомы уже двадцать два года, он написал ему: «Мой нежный, мой единственный друг, ты всегда был и будешь моим дорогим и единственным другом».111 И все же бывали моменты, когда его остро задевали холодность и кажущееся безразличие Гримма. Немец использовал добрый нрав Дидро, часто перепоручая ему написание «Корреспонденции»; Дидро подменял его не только в репортажах с выставок Салона, но и в рецензиях на новейшие книги; иногда он работал по ночам, чтобы уложиться в срок, установленный Гриммом.112 Гримм предложил ему заплатить; Дидро отказался. Печально, но когда (1773) Станислас II Понятовский, король Польши, узнав, что Дидро собирается посетить Санкт-Петербург, предложил пригласить его остановиться в Варшаве, Гримм посоветовал королю, что знакомство с философом не принесет никакой пользы. «Вместо того чтобы использовать свое время, чтобы разделить славу гения с Вольтером, Дидро

1 ... 276 277 278 279 280 281 282 283 284 ... 344
Перейти на страницу: