Онлайн
библиотека книг
Книги онлайн » Разная литература » Век Вольтера - Уильям Джеймс Дюрант

Шрифт:

-
+

Закладка:

Сделать
1 ... 275 276 277 278 279 280 281 282 283 ... 344
Перейти на страницу:
— твоя, моя и его!» — писал он своей хозяйке, впуская Гримма в эту троицу. Он с восторгом отзывался о своих книгах и пьесах, уверенный в их бессмертии. Свои нравы он считал превосходными, и действительно, у него была только одна любовница. Он говорил о себе как о «философе» и признавал свое сходство с Сократом. «Какая разница, — спрашивал он, — обязан ли я своими достойными качествами природе или опыту, лишь бы они были прочными, и тщеславие никогда не портило их?»96

На самом деле он обладал большинством достоинств, которые приписывал себе. Он был честен в смысле откровенен, хотя в молодости много лгал. В нем не было ни позы, ни жеманства. Он был мягок, за исключением речи, в которой он часто бывал дик, а иногда так груб, что мадам Жоффрен приходилось призывать его к порядку и приличиям. Он, несомненно, обладал мужеством, ибо продолжал бороться, когда многие друзья покинули его, когда даже Вольтер советовал ему уйти. Он был справедлив, за исключением благочестия и Руссо; позже мы увидим, что он недостаточно учитывал чувствительность Жан-Жака. Он был бесспорно щедр, всегда готов помочь тем, кто к нему обращался, и более щедр в похвалах другим, чем себе. Он проводил много дней, заменяя Гримма в «Корреспонденции» или придавая эффективную форму литературным усилиям своих друзей. Из своих скромных доходов он помог длинной череде бедняков. Когда нуждающийся переписчик показал ему сатиру на Дидро и попросил переработать ее, сказав, что ему нужен хлеб, Дидро пересмотрел и улучшил ее и предложил посвятить ее нынешнему герцогу д'Орлеану, «который делает мне честь тем, что ненавидит меня». Так и было сделано, и герцог прислал молодому автору двадцать пять луидоров.97 Он был снисходителен в своей критике книг и картин (за исключением картин Буше), говоря, что предпочитает указывать на хорошее, а не превозносить плохое.98 Он был самым добродушным из философов. Руссо до 1758 года и Гримм до конца подтверждали оценку Дидро его собственного характера. Они говорили о нем, по словам госпожи д'Эпинэ, с «величайшим почтением»; они восхищались его гением, но «его характер был предметом их особого энтузиазма». М. Гримм говорит, что он самый совершенный из всех смертных, которых он знает».99 Для таких друзей его недостатки были недостатками наивно откровенного ребенка. Они считали его глубже Вольтера.

Он, несомненно, был богаче Вольтера идеями, потому что в его конституции не было сдержек и противовесов. Он был более изобретателен, менее рационален, более импульсивен, но никогда не был зрелым. «Дидро, — говорил Вольтер, — слишком горячая печь; все, что в ней выпекается, сгорает»;100 Но даже в этом случае многие вещи выходят наполовину испеченными. Он был так же чуток, как Руссо, так же нежен в своих чувствах, так же готов плакать над красотой природы и трагедиями жизни. Он заставил свою религиоведку сказать, и она, вероятно, выразила это сама: «Для нежной души пролитие слез — восхитительное состояние».101 Посетители иногда заставали его в слезах или в ярости из-за книги. Возможно, в основе его дружбы с Руссо лежала общность чувств, та же экзальтация чувств, та же любовь к природе, то же романтическое представление о гении как об инстинкте, страсти и воображении, тот же энтузиазм по отношению к романам Ричардсона. Ему хотелось предостеречь Клариссу от Лавлейс, а когда он читал о жестоких королях, то легко мог представить себя «использующим кинжал с удивительной ловкостью».102 Вольтер + Руссо = Дидро; ни один из них не мог простить ему, что он включил их обоих, оставаясь при этом уникальным и самим собой.

Его привычки выражали двойственность его качеств. Он любил хорошую еду до гурманства и камней в желчном пузыре, но был неравнодушен ко всем культурным предложениям своего времени. Он ненавидел и высмеивал путешествия,103 но он пересек Европу, чтобы похлопать по ляжкам Екатерину Великую. Он плакал над прекрасной поэзией и предавался грубым непристойностям. Он презирал деньги и говорил о бедности как о вдохновляющем друге философов; но когда умер его отец, он отправился в Лангр (1759) и был рад получить свою треть наследства, так что к 1760 году его доход составлял четыре тысячи ливров в год. «Мне нужна карета, — говорил он, — удобная квартира [это был дуплекс], прекрасное белье, надушенная женщина, и я мог бы легко мириться с другими проклятиями нашего цивилизованного государства»; здесь Вольтер в нем проверял и смеялся над Руссо.

Его жена была слишком занята неудовлетворенным материнством и работой по дому, чтобы обеспечить подходящую и необходимую аудиторию для его размножающихся идей. Как и Мильтон, он требовал развода по причине интеллектуальной несовместимости. Не получив такой возможности, он поступил так, как до сих пор поступают французы, — завел любовницу. Недолго думая, он завел мадемуазель Бабути, которая стала мадам Грёз. Затем мадам де Пюизье, которая удерживала его в течение десяти лет. В 1755 году он нашел именно то, что ему было нужно: молодую женщину, которая в течение восемнадцати лет дарила ему любовь, верность и понимание. Луизе Генриетте Волланд (которую он переименовал в Софи, потому что она казалась ему душой мудрости) было уже тридцать восемь, когда они впервые встретились — незамужняя, пухлая, близорукая; он описывал ее как носящую очки на довольно «сухом» лице, и ему приходилось время от времени ругать ее за то, что она уступала ему в аппетите. Но вместо любовников она собирала книги; она много читала, даже по политике и философии; она хорошо говорила, а еще лучше слушала. Дидро находил ее ноги слишком толстыми, но был благодарен за ее уши и любил ее ум и сердце.

Ах, Гримм [писал он], какая женщина! Как она нежна, как мила, как честна, деликатна, рассудительна! Она размышляет… Мы не знаем больше, чем она, в обычаях, нравах, чувствах, в бесконечном множестве важных вещей. У нее есть свои суждения, взгляды, идеи, свой образ мыслей, сформированный в соответствии с разумом, истиной и здравым смыслом; ни общественное мнение, ни авторитеты, ни что-либо другое не может подчинить их себе».104

Это не могло быть просто увлечением, ведь объективный доктор Трончин видел в ней «душу орла в доме из марли»;105 то есть она любила изысканные наряды и интеллектуальные полеты.

К ней на протяжении двадцати лет Дидро писал свои лучшие письма, которые остаются в числе литературных сокровищ восемнадцатого века. Он мог откровенно писать

1 ... 275 276 277 278 279 280 281 282 283 ... 344
Перейти на страницу: