Снаружи доносились томный голос Эстер Дрю и ворчание База, который упаковывал свое фотооборудование. Мне же предстояло вернуться в офис и засесть за статью о новейших тенях для глаз от «Аванти». «В эти праздничные дни их изумительные ванильно-серые оттенки подчеркнут вашу естественную красоту».

Сложив последние бумаги, я обхватила ящик, чтобы его поднять. И тут мое внимание привлек длинный белый конверт на полу, который я, видимо, пропустила. Я вставила ящик в комод и, проверив, что он надежно закреплен, нагнулась за конвертом. На лицевой стороне черной перьевой ручкой было написано «Лили».

Я покрутила конверт в руках – не запечатано. Знала ли о нем миссис Крукшенк? Оно адресовано ей, значит, ей и принадлежит. Читала она письмо или нет, у меня появился повод передать его лично. Может, удастся объяснить, что произошло, и вымолить прощение.

Я уже собиралась сунуть его в задний карман джинсов, как услышала сердитый окрик База.

– Леони! – От неожиданности я дернулась. Письмо выскользнуло из конверта, и я едва успела подхватить его на лету. – Что ты копаешься в этом доме с привидениями? Я опаздываю.

– Иду, Баз! Одну секунду.

Листочек в руках источал запах лаванды. Я знала, что чужие письма не читают. Однако каллиграфический почерк и первые фразы сами бросились мне в глаза.

Остальной текст приковал меня к месту.

Глава 16

13 марта 1973 года

Дорогая Лили!

Прости, что пишу, – я не нахожу в себе мужества сказать тебе это лично. В жизни не думал, что придется такое писать.

Клянусь, я ни о чем не ведал до сегодняшнего утра, когда Астрид поставила меня перед фактом. Я промучился весь день и не сомневаюсь лишь в одном: я люблю тебя всем сердцем и всегда буду любить. Пусть мы знакомы меньше года, но, как только я тебя увидел, я понял, что ты послана мне судьбой.

Благотворительный фонд Астрид предложил ей поехать на год в Африку, и она обязательно туда поедет. Теперь ты наверняка догадалась, о чем пойдет речь.

Я не хочу уезжать, но выбора нет. Разлучиться с сыном на такой долгий срок я не могу.

Ты, конечно, разозлишься, и будешь права. Только знай: моих чувств к тебе ничто не изменит. Ты – моя истинная любовь.

Все случилось невероятно быстро, даже не верится! Осталось уладить несколько формальностей, и в ближайшие дни мы уедем из Шотландии в Южную Африку. Мерри-Вуд попробуем сдать в аренду на двенадцать месяцев.

Хотя я не имею права ни о чем тебя просить, надеюсь, ты найдешь в своем сердце силы простить меня за то, что оставляю тебя на целый год. А еще я надеюсь, что ты дождешься моего возвращения.

Постараюсь писать тебе из Африки и мечтаю об ответных письмах, если, конечно, это не усугубит ваших отношений с Бернардом. Мы будем жить в доме «Санрайз» в Дурбане, более точный адрес сообщу после его подтверждения.

Знаю, что наши чувства друг к другу под запретом, но мы оба живем в браке без любви. Мы должны быть вместе, Лили.

Однажды это обязательно случится.

С любовью,

Флинн

Вот это да! Флинн. Флинн Тэлбот. Что, если Лили никогда не видела этого письма? Не знала о его существовании?

Баз опять крикнул из сада, и опять я вздрогнула:

– Уже иду!

Сложив письмо, я убрала его обратно в конверт и сунула в задний карман джинсов. Лили должна прочитать это письмо. Оно предназначалось ей.

Я окинула взглядом обстановку: тисненые старомодные обои, дребезжащая занавеска на кухне, скрипучая кожаная мебель. Так вот почему Лили так оберегала Мерри-Вуд? Дом был единственной связью с Флинном и счастливыми временами в ее прошлом, и она не хотела его терять.

Но что случилось с Тэлботами? Почему дом до сих пор пустует?

Я вполуха слушала База, болтавшего о сроках. Как только он собрался и три модели укатили в своих тонированных внедорожниках, я поспешила из Мерри-Вуда через залитый солнцем лес к домику Лили.

С замирающим сердцем я подошла к крыльцу. В оконных стеклах отражалось мармеладное солнце. Миссис Крукшенк догадается, что я прочитала письмо, но что я могла поделать? Не удивлюсь, если она захлопнет дверь у меня перед носом.

Очень скоро стало ясно, что она даже открывать не собиралась. Сквозь шторы в гостиной угадывался силуэт – она точно меня видела.

Я потопталась еще несколько мгновений, теребя письмо в руках.

– Лили, – позвала я. – Миссис Крукшенк. Мне очень жаль. Я понятия не имела, что эти кретины способны вломиться…

В ответ слышалось лишь слабое поскрипывание полотенец на веревке.

– А еще я хочу передать вам письмо.

Я колебалась, глядя на тонкую бумагу. Правильно ли я поступала? Лили наверняка представит себе, как я рыскаю по дому, вынюхивая своим журналистским носом сенсации, и обязательно задастся вопросом, как я нашла письмо. После нескольких минут внутренней борьбы я поняла, что должна принять решение. Миссис Крукшенк не поверит, что я нашла записку случайно. Она и так мне больше не доверяла.

Задержавшись у почтового ящика, я со вздохом стянула с плеча сумку. Порылась внутри, извлекла ручку и блокнот и выписала долговую расписку на сумму 100 фунтов стерлингов. Затем вырвала еще один листок из блокнота и набросала следующее:

Дорогая миссис Крукшенк!

Позвольте принести самые искренние извинения за то, что произошло. Мне ужасно стыдно. Я подам официальную жалобу по поводу поведения двух нарушителей. А пока, пожалуйста, примите расписку на 100 фунтов стерлингов, чтобы оплатить стоимость поврежденной двери в Мерри-Вуде. Сообщите, пожалуйста, свои банковские реквизиты для перевода денег.

Еще раз заверяю вас, что, как только вернусь в офис, сразу доложу об инциденте главному редактору журнала.

Леони Бакстер

Я завернула расписку в листок и сунула в почтовый ящик. Затем отправилась обратно к машине, прихватив с собой письмо Флинна Тэлбота. Предстояло решить, что с ним делать и как лучше вернуть.

Одинокий силуэт Лили Крукшенк по-прежнему маячил за шторами в гостиной – она стояла и смотрела, как я ухожу.

– Леони, на два слова.

В желтой блузке с рюшами и расклешенных брюках Афина смотрелась великолепно. Она кивнула безупречно уложенной головой на свой кабинет.

На лицах коллег появилось знакомое выражение «Слава богу, пронесло».

Я поставила сумку на стол и, улыбнувшись Орион в ответ на ее ободряющую улыбку, последовала за